, где, по греческому мифу, богиня любви и красоты Афродита
возникла из морской пены.
Роза Феосская - символ лирической поэзии, от названия древнего
ионийского города Феоса (Теоса) на западном берегу Малой Азии, родом откуда
был Анакреон, знаменитый древнегреческий лирик, певец любви и вина, автор
гимна розе.
* Из Barry Cornwall. Вольное подражание песне английского поэта Барри
Корнуолла (1787-1874); первый стих этой песни взят Пушкиным в качестве
эпиграфа.
1) Твое здоровье, Мери (англ.).
"Пред испанкой благородной...". В рукописи начата третья строфа и
зачеркнута. Ее текст:
Одного люблю конечно,
Отвечает им она
...... Но тайну вечно
Я хранить от вас должна.
Моя родословная. Ответ на обвинения Пушкина в аристократизме (в статьях
Полевого и Булгарина). Идея, выраженная в стихотворении и множестве других,
аналогичных высказываний Пушкина, противопоставлявшего новой знати родовитое
дворянство и свой древний род в частности, состоит в том, что если предки
новой знати сделали карьеру лакейством, придворной службой, перебежкой из
вражеской армии и т. д. - то предки Пушкина всегда отличались
независимостью, честью, воинской доблестью, верностью убеждениям,
оппозиционным духом. Непосредственным поводом к написанию стихотворения
послужила заметка Булгарина в фельетоне "Второе письмо из Карлова на
Каменный остров" ("Северная пчела", 1830, э 94, от 7 августа) - о поэте в
Испанской Америке, подражателе Байрона, который вел свою родословную от
негритянского принца, тогда как на самом деле его предок был куплен шкипером
за бутылку рома. Пушкин сам разъяснил спустя год в письме к Бенкендорфу от
24 ноября 1831 г. (т. 9) связь "Моей родословной" с этой статьей. В ответ
Пушкин набросал эпиграмму, которая была им впоследствии прибавлена к тексту
"Моей родословной" в качестве "Постскриптума"; среди стихов первого
чернового варианта эпиграммы был такой отрывок:
Говоришь: за бочку рома;
Не завидное добро.
Ты дороже, сидя дома,
Продаешь свое перо.
Тогда же написал Пушкин и прозаическую заметку:
"В одной газете (почти официальной) сказано было..." (т. 6).
В первом перебеленном автографе "Моей родословной" был эпиграф:
Je suis vilain et tres vilain,
Je suis vilain, vilain, vilain, vilain.
Beranger {1}.
Второй и третьей строфам соответствуют мысли Пушкина в незаконченной
повести "Гости съезжались на дачу..." (т. 5). Стихи 5-8 имеют в виду
разночинцев, получивших дворянство или на государственной службе (офицер,
асессор, академик), или за особые отличия, отмеченные тем или иным орденом
(Я по кресту не дворянин).
Строфа Не торговал мой дед блинами... имеет резко памфлетный характер,
непосредственно задевая влиятельнейших представителей правящей аристократии:
торговал блинами до своего возвышения князь А. Д. Меншиков, ближайший
сотрудник Петра I; правнук его, А. С. Меншиков (1787-1869), был другом
Николая I, начальником главного морского штаба, членом Государственного
Совета;
ваксил царские сапоги граф П. П. Кутайсов, бывший камердинером Павла I;
сын его, гр. П. И. Кутайсов (1782-1840), - сенатор;
пел с придворными дьячками граф А. Г. Разумовский, взятый императрицей
Елизаветой Петровной в любовники из простых певчих, а затем ставший ее
мужем; среди многочисленного семейства Разумовских племянник его, Ал. Кир.
Разумовский (1748-1822), был министром народного просвещения, лично хорошо
известным Пушкину с лицейских времен;
прыгнул из хохлов в князья А. А. Безбородко, сын малороссийского
генерального писаря; он был возвышен Екатериной II, которая присвоила ему
сперва графское достоинство, а затем и титул светлейшего князя;
беглым солдатом австрийских пудренных дружин был дед Петра Андреевича
Клейнмихеля (1793-1869), генерал-адъютанта, снискавшего расположение
Аракчеева, Александра I и Николая I за действия свои по управлению военными
поселениями. Содержание строф IV-VII было изложено в 1834 г. Пушкиным в т.
наз. родословной Пушкиных и Ганнибалов (см. т. 7).
Нижегородский мещанин - Кузьма Минин.
Страдальца сын - царь Михаил Федорович Романов, отец которого, насильно
постриженный Борисом Годуновым в монахи, большую часть жизни провел в плену
и в ссылке.
С Петром мой пращур не поладил - Федор Пушкин был казнен в 1697 г. за
участие в заговоре Циклера.
Князь Яков Долгорукой - см. прим. к стих. "Стансы".
Мой дед, когда мятеж поднялся - Лев Александрович Пушкин за
противодействие восшествию на престол Екатерины II был посажен в крепость
после дворцового переворота 1762 г.
Как Миних верен оставался - фельдмаршал Миних безуспешно пытался
организовать сопротивление Екатерине II во время переворота 1762 г. Как и Л.
А. Пушкин, он оставался сторонником Петра III.
Я Пушкин просто, не Мусин - противопоставление двух ветвей одного и
того же рода, одна из которых захирела, а другая, Мусины-Пушкины, получив
графство, вошла в придворную аристократию.
Фиглярин - прозрачное изменение фамилии Булгарина, основанное на
созвучии и характеризующее Булгарина как шута, человека, лишенного чувства
собственного достоинства. Это прозвище Булгарина утвердилось в эпиграммах
20-х и 30-х гг.
Сей шкипер - Петр I.
И был отец он Ганнибала, // Пред кем средь чесменских пучин // Громада
кораблей вспылала // И пал впервые Наварин - Ганнибал, Иван Абрамович
(1731-1801), генерал-поручик; в 1770 г. принял участие в морском походе в
Архипелаг, возглавил покорение Наварина, взорвал на воздух весь турецкий
флот, укрывшийся в Чесменской бухте.
...в семье своей почтенной - Булгарин был женат на девице из публичного
дома, племяннице содержательницы этого дома.
Он?.. он в Мещанской дворянин - Мещанская улица в Петербурге -
средоточие публичных домов.
Спустя год после написания "Моей родословной" Пушкин послал
стихотворение Бенкендорфу, который сообщил поэту мнение Николая I: в стихах
"много остроумия, но более всего желчи. Для чести его пера и особенно его
ума будет лучше, если он не станет распространять их" (подлинник
по-французски; см. Акад. изд. Собр. соч. Пушкина, т. XIV, стр. 247 и 443).
1) Я простолюдин и совсем простолюдин,
Я простолюдин, простолюдин, простолюдин, простолюдин.
Беранже (франц.).
* Цыганы. Пушкин сопровождал в печати стихотворение указанием на мнимый
источник: "С английского". Пушкин вспоминает о своем пребывании в цыганском
таборе в кишиневскую пору жизни, вероятно в связи с увиденным им в 1830 г. в
Болдине табором цыган.
* "Не то беда, что ты поляк...". Эпиграмма вызвана фельетоном Булгарина
"Анекдот" ("Северная пчела", 1830, э 30), которым тот отвечал на анонимную
рецензию на его роман "Дмитрий Самозванец" (напечатанную в "Литературной
газете", 1830, э 14). Булгарин заподозрил в рецензии авторство Пушкина (она
принадлежала Дельвигу) и придрался к словам рецензии: "Нам приятно видеть в
г. Булгарине поляка, ставящего выше всего свою нацию; но чувство патриотизма
заразительно, и мы бы еще с большим удовольствием прочли повесть о тех
временах, сочиненную писателем русским". "Анекдот" Булгарина начинается
словами: "Известно, что в просвещенной Франции иноземцы, занимающиеся
словесностью, пользуются особенным уважением туземцев". Далее следует грубый
выпад против "какого-то стихотворца", упавшего в общем мнении, упрекающего
автора "тем, что он не природный француз". "Булгарин изумил меня своею
выходкою, - писал Пушкин Вяземскому во второй половине марта 1830 г. -
сердиться нельзя, но побить его можно и, думаю, должно" (см. т. 9). Помимо
эпиграммы, Пушкин "побил" Булгарина в статье о записках Видока
("Литературная газета", 1830, э 20 - см. т. 6): в характеристику Видока,
французского сыщика, в прошлом уголовного преступника, Пушкин ввел ряд черт
из жизни Булгарина, хорошо известного, хотя и "тайного" агента III
отделения. После этой статьи Пушкина за Булгариным утвердилось прозвище
Видок.
Не то беда, что ты поляк - возражение на необоснованное обвинение
Булгариным автора рецензии в шовинизме.
Фиглярин - см. примечание к "Моей родословной".
Эпиграмма Пушкина распространилась в рукописи. Булгарин напечатал ее,
намеренно подставив вместо имени сыщика - Видок Фиглярин - Фаддей Булгарин.
Тем самым он лишил эпиграмму политической направленности, исказив ее смысл;
с другой стороны, он дал возможность обвинять Пушкина в пасквиле. Дельвиг
послал в цензуру подлинный текст эпиграммы с сопровождением, где писал: "До
нас дошла эпиграмма известного поэта нашего, уже искаженная до пасквиля.
Вместо Видока Фиглярина, имени выдуманного, поставлены имя и фамилия г-на
Булгарина, чего, как читатели наши видят, нет в настоящем списке и быть не
может. Эпиграммы пишутся не на лицо, а на слабости, странности и пороки
людские. Это зеркало истины, в котором Мидас может увидеть свои ослиные уши
потому только, что он их имеет в самом деле". План Дельвига не удался,
эпиграмма в пушкинском тексте напечатана не была. В статье "Опыт отражения
некоторых нелитературных обвинений" (осенью 1830 г.) Пушкин подвел итоги
этой истории (см. т. 6).
* Эпиграмма ("Не то беда, Авдей Флюгарин..."). Новая эпиграмма на
Булгарина, связанная с предыдущей и напечатанная Пушкиным в альманахе
"Денница" на 1831 г., без подписи. Новое прозвище, которое Пушкин дает
Фаддею Булгарину - Авдей Флюгарин, - еще созвучнее с его именем и не менее
сильно: имеется в виду тот факт, что Булгарин переменил подданство польское
на русское.
К переводу Илиады. На перевод Н. И. Гнедичем "Илиады" Гомера Пушкин
отозвался в печати дважды: заметкой "Илиада Гомерова, переведенная
Гнедичем..." ("Литературная газета", 1830, э 2; см. т. 6) и двустишием "На
перевод Илиады" (см. выше). За месяц до этого стихотворения Пушкин отдал
дань природному юмору и написал эпиграмму, вызванную каламбурным стечением
обстоятельств (Гомер был слеп, а Гнедич - крив). Эпиграмма в рукописи
старательно зачеркнута Пушкиным.
* "Перед гробницею святой...". С самого начала польского восстания
(17/29 ноября 1830 г.) Пушкин с большой тревогой следил за ходом событий.
Письма к друзьям отражают его опасения, что России грозит интервенция. Он
считал, что "теперь время чуть ли не столь же грозное, как в 1812 году"
(слова Пушкина гр. Е. Е. Комаровскому - "Русский архив", 1879, I, стр. 385).
Стихотворение, посвященное М. И. Кутузову, было написано "в такую минуту,
когда позволительно было пасть духом" (признание Пушкина дочери Кутузова, Е.
М. Хитрово, в письме к ней от сентября 1831 г.; подлинник на французском
языке; см. т. 9). Неудачи русских войск во время польского восстания и
международной положение России заставляли Пушкина сравнивать переживаемое
время с 1812 г. (см. прим. к стих. "Клеветникам России"). Первые три строфы
были опубликованы Пушкиным в статье "Объяснение" по поводу стихотворения
"Полководец", "Современник", 1836, э IV (см. т. 6).
Святая гробница - гробница Кутузова в Казанском собора в Петербурге.
* Клеветникам России. Стихи обращены к депутатам французской палаты и к
французским журналистам, демонстративно выражавшим сочувствие польскому
восстанию и призывавшим к вооруженному вмешательству в русско-польские
военные действия. "Озлобленная Европа нападает покамест на Россию не
оружием, но ежедневной, бешеной клеветою. - Конституционные правительства
хотят мира, а молодые поколения, волнуемые журналами, требуют войны"
(черновой текст письма к Бенкендорфу, написанный около 21 июля 1831 г. -
подлинник на французском языке; см. Акад. изд. Собр. соч. Пушкина, т. XIV,
стр. 183). (Ср. письмо от 10 ноября 1836 г. к Н. Б. Голицыну - т. 10.)
В автографе стихотворения был эпиграф: "Vox et praetera nihil" {1}.
Народные витии - члены французской палаты депутатов - Лафайет, Моген и
др.
Оставьте: это спор славян между собою... ср. письмо к Вяземскому от 1
июня 1831 г. (т. 9).
Сии кровавые скрижали - многовековая борьба украинского казачества и
крестьянства с шляхетской Польшей, а также польская интервенция 1610-1611
гг., когда польские войска были в Москве и горел Кремль.
Прага - древнее варшавское предместье на правом берегу Вислы - связана
с событиями 1794 г., когда Варшава была взята Суворовым.
...на развалинах пылающей Москвы // Мы не признали наглой воли // Того,
под кем дрожали вы - то есть Наполеона.
Измаильский штык - намек на взятие турецкой крепости Измаил войсками
Суворова в 1790 г.
1) Звук и больше ничего (лат.).
* Бородинская годовщина. Написано по поводу взятия предместья Варшавы,
Праги - 26 августа 1831 г., в день годовщины Бородинского боя 1812 г.
Знакомый пир их манит вновь... - имеется в виду план интервенции,
предлагавшийся депутатами французской палаты (см. выше - "Клеветникам
России").
Уж Польша вас не поведет - напоминание об участии Польши (Варшавского
герцогства, созданного Наполеоном в 1807 г.) в войне Наполеона против России
в 1812 г.
Вновь наши вторглись знамена - имеется в виду взятие Варшавы Суворовым
в 1794 г.
Того, что старые скрижали // Хранят в преданиях немых - разорение и
сожжение Москвы во время польской интервенции 1611 г.
Но вы, мутители палат - речь идет о выступлениях во французской палате
депутатов Могена и Лафайета, которых Пушкин разумел в стихотворении
"Клеветникам России", и новых выступлениях (30 июля и 15 августа ст. ст.)
Клозеля, Лараби, Одиллона-Барро и Лафайета.
Подчеркнутый Пушкиным стих Больной, расслабленный колосс - очевидно,
слова одного из них, пытающиеся представить Россию слабой в военном
отношении (в выражении этом использован библейский образ колосса на глиняных
ногах).
Куда отдвинем строй твердынь?- Деятели польского восстания 1830 г.
претендовали на присоединение украинских, белорусских и литовских земель.
Наследие Богдана - то есть Богдана Хмельницкого, - Украина.
Святыню всех своих гробов - "дело идет о могилах Ярослава и печерских
угодников", - так объяснил этот стих сам Пушкин в письме к Е. М. Хитрово от
середины сентября 1831 г. (подлинник на французском языке; см. т. 9).
Война, и мор, и бунт - русско-турецкая война 1828-1829 гг., эпидемия
холеры 1830-1831 гг. и, вероятно, восстание новгородских военных поселений
летом 1831 г.
Внешних бурь напор - планы интервенции.
Вокруг одра, где он лежит - речь идет о И. Ф. Паскевиче (1782-1856),
главнокомандующем русскими войсками, взявшими Варшаву, контуженном при
штурме Праги.
Кто покорил вершины Тавра (горной цепи в южной Армении), Пред кем
смирилась Эривань - имеется в виду русско-персидская война 1827-1828 гг. и
взятие крепости Эривани 1 октября 1827 г.
Венок сплела тройная брань - Паскевич был победителем в трех войнах:
русско-персидской 1827-1828 гг., русско-турецкой 1829 г. и русско-польской
1831 г.
И весть триумфа твоего // И с ней летящего за Прагу // Младого внука
твоего. - Донесение Паскевича о взятии Варшавы было доставлено в Петербург
внуком Суворова, кн. А. А. Суворовым (1804-1882).
"Чем чаще празднует лицей...". Написано к двадцатилетию открытия лицея.
Шесть мест упраздненных - Пушкин не знал о смерти между 1822-1825 гг.
седьмого товарища, С. Ф. Броглио; изгнанный из Италии после участия в
Пьемонтском восстании 1821 г., он поехал в Грецию и умер, сражаясь за ее
независимость.
Там на ратном поле погиб полковник С. С. Есаков, застрелившийся после
потери нескольких пушек во время польской кампании.
В земле чужой погребены умершие от чахотки за границей композитор Н. А.
Корсаков и П. Ф. Саврасов.
От недуга скончались также Н. Г. Ржевский и К. Д. Костенский.
От печали умер 14 января 1831 г. Дельвиг после потрясения, вызванного
грубым выговором шефа жандармов Бенкендорфа, угрожавшего ему и его друзьям
Сибирью, в связи с напечатанными в "Литературной газете" Дельвига стихами
Делавиня об июльской революции во Франции.
И, мнится, очередь за мной - предчувствие Пушкина сбылось: из лицеистов
первого выпуска он умер первым после Дельвига.
Между I и II строфами была еще одна, исключенная Пушкиным:
Давно ль, друзья? Но двадцать лет
Тому прошло; и что же вижу?
Того царя в живых уж нет;
Мы жгли Москву; был плен Парижу;
Угас в тюрьме Наполеон;
Воскресла греков древних слава;
С престола пал другой Бурбон;
Отбунтовала вновь Варшава.
"И дале мы пошли - и страх обнял меня...". Стихотворение, написанное
терцинами, строфами "Божественной комедии" Данте, рисует в духе Данте
картины загробных мучений, на которые обречены ростовщики и жертвы
следующего круга ада - сводни.
Мальчику (Из Катулла). Перевод стихотворения римского лирика I в. до н.
э. Катулла "Ad pocillatorem" ("Виночерпию"). Эпиграф - первый стих
латинского оригинала.
1)Старого фалернского, мальчик. (лат.).
В альбом А. О. Смирновой ("В тревоге пестрой и бесплодной..."). Высоко
ценя ум и блестящий дар рассказчика Александры Осиповны Смирновой (рожденной
Россет), Пушкин побуждал ее писать свои записки. Он подарил ей в день
рождения большой альбом, на заглавном листе которого написал "Исторические
записки А. О. С." и ниже - эти стихи, которые должны были служить эпиграфом
к будущим запискам Смирновой. Этим объясняется то, что стихи написаны от ее
имени.
В альбом кж. А.Д. Абамелек ("Когда-то (помню с умиленьем)..."). Княжну
Анну Давыдовну Абамелек Пушкин знал, когда ее двухлетним ребенком привозили
в лицей в приемные дни - для посещения кого-то из товарищей Пушкина. Об этом
и вспоминает поэт в первых стихах.
Гнедичу ("С Гомером долго ты беседовал один..."). Неоконченное послание
Гнедичу написано в ответ на его стихи "Пушкину по прочтении сказки его о
царе Салтане и проч.".
С Гомером долго ты беседовал один... - Гнедич многие годы трудился над
переводом "Илиады" Гомера.
Скрываться в тень долины малой - разумеются малые жанры поэзии Гнедича.
На пышных играх Мельпомены - речь идет о театральной деятельности
Гнедича, о его занятиях с трагической актрисой Семеновой.
То Рим его зовет - возможно, что речь идет о "Подражании Горацию"
(1812).
То гордый Илион - Пушкин разумеет перевод Гнедичем "Илиады"; Илион -
город в Малой Азии, осада которого описана в "Илиаде".
То скалы старца Оссиана - имеется в виду "Последняя песнь Оссиана"
(1804), написанная Гиедичем в подражание поэзии мифического шотландского
барда.
Вослед Бовы иль Еруслана - Гнедич интересовался русскими народными
сказками, писал о необходимости их изучения и приветствовал сказку Пушкина о
царе Салтане в том стихотворении, на которое Пушкин отвечает. В вариантах
рукописи первоначально в последних стихах было сказано прямее:
И с детской радостью меж тем внимает он
О подвигах царя Салтана.
* Красавица ("Все в ней гармония, все диво..."). Написано в альбом гр.
Елене Михайловне Завадовской (1807-1874), считавшейся одной из первых
петербургских красавиц.
К*** ("Нет, нет, не должен я, не смею, не могу..."). По преданию,
обращено к гр. Надежде Львовне Сологуб (1815-1903).
* (Из Ксенофана Колофонского) ("Чистый лоснится пол; стеклянные чаши
блистают..."). * (Из Афенея) ("Славная флейта, Феон, здесь лежит.
Предводителя хоров..."). Оба стихотворения в автографе и в публикациях
названы Пушкиным: "Подражания древним". В 1836 г., подготовляя однотомное
Собрание своих стихотворений, Пушкин это заглавие вычеркнул. Стихотворения
являются переводами из сборника "Пир мудрецов", составленного греческим
ученым Афенеем (III-II в. до н. э.). Автор первого стихотворения - Ксенофан
(VI-V в. до н. э.), из малоазиатского города Колофона, странствующий
поэт-рапсод. Второе стихотворение приписано Афенеем греческому поэту Гедилу
(III в. до н. э.). Пушкин переводил с французского перевода Лефевра.
"Бог веселый винограда...". Перевод стихотворения греческого поэта
Эвбула (IV в. до н. э.). Взято из того же сборника Афенея, что и предыдущие
стихотворения.
"Юноша! скромно пируй, и шумную Вакхову влагу...". Вероятно,
оригинальное стихотворение Пушкина в стиле антологической поэзии.
Вино (Ион Хиосский). Перевод стихотворения греческого поэта Иона с
острова Хиос (V в. до н. э.) из того же сборника, составленного Афенеем (см.
выше, прим. к стих. "Из Ксенофана Колофонского").
* Гусар. Баллада Пушкина, написанная на тему украинской сказки.
"Французских рифмачей суровый судия...". Начало сатиры на современных
Пушкину русских писателей. Написана в форме послания к Буало-Депрео
(1636-1711), французскому поэту, автору поэмы "L'art poetique", в которой
изложены основные правила поэтики классицизма.
В своем отечестве престал ты быть пророком - французские романтики 20-х
гг. XIX в. ниспровергли авторитет Буало.
Ты слишком превознес достоинства сонета - имеется в виду стих из "L'art
poetique": "Сонет без ошибки один стоит длинной поэмы".
С хваленым Жуковым табачный торг завестъ - то есть заняться
коммерческими делами; В. Г. Жуков - табачный фабрикант 20-30-х гг.
Подписку собирать на будущие враки - Пушкин говорит о Н. А. Полевом,
который объявил подписку на еще не написанную "Историю русского народа", так
и не доведенную до конца.
"Сват Иван, как пить мы станем...". Написано в стиле народных
прибауток-поминаний, в которых неизменно фигурируют вошедшие и в
стихотворение Пушкина три Матрены, Лука и Петр.
*Будрыс и его сыновья. Вольный перевод баллады Мицкевича "Три Будрыса".
Крыжак - рыцарь тевтонского ордена, крестоносец.
* Воевода. Вольный перевод баллады Мицкевича "Дозор".
"Когда б не смутное влеченье...". Стихотворение, черновой текст
которого написан в октябре 1833 г. в Болдине, имело в беловом автографе, до
нас не дошедшем, помету: "1833, дорога, сентябрь". Помета означает место и
время встречи с неизвестной, вызвавшей стихи.
"Колокольчики звенят...". Стихи представляют собой песню цыганки,
написанную Пушкиным по просьбе композитора гр. Мих. Юр. Виельгорского
(1788-1850) для его оперы "Цыганы" (на сюжет, не имеющий отношения к
пушкинской поэме). Опера осталась незаконченной.
Осень (Отрывок). После стихов -
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей. -
в рукописи следовала октава, исключенная из окончательного текста:
Стальные рыцари, угрюмые султаны,
Монахи, карлики, арапские цари,
Гречанки с четками, корсары, богдыханы,
Испанцы в епанчах, жиды, богатыри,
Царевны пленные и злые великаны.
И вы, любимицы златой моей зари, -
Вы, барышни мои, с открытыми плечами,
С висками гладкими и томными очами.
Последняя строфа в черновом автографе была доведена шестого стиха:
Ура!.. куда же плыть?.. какие берега
Теперь мы посетим: Кавказ ли колоссальный,
Иль опаленные Молдавии луга,
Иль скалы дикие Шотландии печальной,
Или Нормандии блестящие снега,
Или Швейцарии ландшафт пирамидальный?
"Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит...". В рукописи имеется план
продолжения стихотворения:
"Юность не имеет нужды в at home {1}, зрелый возраст ужасается своего
уединения. Блажен, кто находит подругу, - тогда удались он домой.
О, скоро ли перенесу я мои пенаты в деревню - поля, сад, крестьяне,
книги; труды поэтические - семья, любовь etc. - религия, смерть".
Обращено к жене. Написано, вероятно, летом 1834 г. в связи с
неудавшейся попыткой выйти в отставку (см. письма к Бенкендорфу от 25 июня,
3 и 4 июля и письмо к Жуковскому от 4 июля; т. 10) и уехать в деревню. То же
душевное состояние отразилось в письмах этого времени к жене.
1 в своем доме (англ.).
"Он между нами жил...". Написано под впечатлением книги стихотворений
А. Мицкевича, в которой был напечатан и сатирически окрашенный цикл
стихотворений о Петербурге. Одно из них - "К русским друзьям" - является
ответом на стихотворения Пушкина "Клеветникам России" и "Бородинская
годовщина".
Он между нами жил... и мы // Его любили - Мицкевич, высланный в Россию
из Вильны за участие в студенческих кружках, жил в Петербурге, Одессе,
Москве и вновь в Петербурге - в 1824-1829 гг. Он сблизился в это время с
Пушкиным, декабристами Рылеевым и Бестужевым и другими русскими писателями.
И ядом // Стихи свои... // Он напояет. - Пушкин отзывается здесь на
строки Мицкевича: "Теперь я выливаю в мир кубок яда. Едка и жгуча горечь
моей речи" ("К русским друзьям").
В рукописях Пушкина сохранились первоначальные наброски стихотворных
характеристик Мицкевича:
Не гость, не любопытный странник, он был изгой
* На севере он гостем был печальным,
Но друг другу сжали мы
* Меж нас не гостем дружелюбным,
Не любопытным пришлецом
Явился он
* Мы встретились, и были мы друзья,
Хоть наши племена и враждовали.
Это стихотворение Мицкевич прочитал уже после смерти Пушкина: А. И.
Тургенев положил ему на кафедру в Париже, где Мицкевич читал курс славянских
литератур, копию стихотворения, названного им "Голос с того света". До этого
еще, в 1837 г., Мицкевич напечатал в Париже глубоко сочувственный некролог
Пушкина и подписал его: "Один из друзей Пушкина".
* Песни западных славян. Цикл песен западных славян создан Пушкиным на
основе нескольких литературных источников; две песни, вероятно, сочинены
самим поэтом.
Одиннадцать песен Пушкина являются переложением песен, написанных
прозой, из книги "Гузла {1}, или Избранные иллирийские стихотворения,
собранные в Далмации, Боснии, Кроации и Герцеговине" ("La Guzla", 1827).
Книга была издана анонимно французским писателем Проспером Мериме, который и
оказался автором этой талантливой литературной мистификации. К "Гузле"
восходят: "Видение короля", "Янко Марнавич", "Битва у Зеницы Великой",
"Феодор и Елена", "Влах в Венеции", "Гайдук Хризич", "Похоронная песня
Иакинфа Маглановича", "Марко Якубович", "Бонапарт и черногорцы", "Вурдалак",
"Конь".
Два стихотворения Пушкина переведены из сборника сербских народных
песен, записанных и изданных крупнейшим сербским филологом Вуком
Стефановичем Караджичем ("Народне серпске пjесме", т. 1, 1824) : "Соловей"
(в оригинале - "Три величайших печали") и "Сестра и братья" (в оригинале -
"Бог никому не остается должен").
Для "Песни о Георгии Черном" у Пушкина было не менее двух источников
(см. авторское примечание 21 к "Песням западных славян"). Он мог
пользоваться как изустными рассказами сербов, живших в Кишиневе, так и
печатными данными; среди последних к стихотворению Пушкина ближе всех
версия, записанная (в 1808 г.) историком Д. Н. Бантыш-Каменским по
рассказам, слышанным им во время поездки в Сербию, и напечатанная в его
"Путешествии в Молдавию, Валахию и Сербию" (М. 1810).
Источники песен "Воевода Милош" и "Яныш королевич" неизвестны. Первая
написана Пушкиным, вероятно, на основании книги Вука Караджича "Жизнь и
подвиги князя Милоша Обреновича, верховного вождя и предводителя народа
сербского", СПб. 1825. В основу песни "Яныш королевич" положен тот же сюжет,
что и в драме Пушкина "Русалка". Хотя сам Пушкин говорит о "подлиннике" этой
песни, последний не найден.
Начав работу над "Гузлой" (не позднее 1833 г., а может быть, даже и с
1828 г.), Пушкин не сомневался в подлинносги славянских песен, помещенных в
книге. Поколебал его приятель С. А. Соболевский, приехавший (в июле 1833 г.)
из-за границы, где он дружил с Мериме. Соболевский обратился с письмом к
Мериме (письмо это в печати неизвестно), ответ на которое Пушкин и поместил
в предисловии к "Песням западных славян". Однако сочинение иллирийских песен
не было ни столь легким, ни столь кратковременным делом, как пишет об этом
Мериме в своем письме. Установлено, что он работал над книгой не пятнадцать
дней, а около семи лет, основательно изучая фольклор южных славян. Ему
удалось передать дух подлинной народной поэзии.
Единственная рукопись, оставшаяся от "Песен западных славян",
напечатанных самим Пушкиным, это - черновик "Соловья" и четыре первые строки
сербского текста. Поэт не понял одного оборота сербского языка, и поэтому
вместо текста оригинала, где "мать не женила молодого", у Пушкина появилось
"Рано молодца женили".
Предисловие. Мицкевич не усумнился... в подлинности, сих песен, -
Пушкин имеет в виду примечание: "с сербского", сделанное Мицкевичем под его
стихотворением "Морлак в Венеции", которое являлось переводом из "Гузлы"
("Гуслей") П. Мериме.
Какой-то ученый немец написал о них пространную диссертацию... - Речь
идет, очевидно, о книге: W. Gerhard. Serbische Volkslieder und Heldenm
archen. Leipzig. 1828. (В. Геpxapд, Сербские народные песни и сказания о
героях, Лейпциг, 1828). Эта книга представляет собой перевод сербских
народных песен, а также "Гузлы" Мериме, к которому приложен обширный
"глоссариум" (словарь).
1 Точнее: "Гусли".
1)Гузла, или сборник иллирийских стихотворений, собранных в Далмации,
Боснии, Хорватии и Герцеговине (франц.).
2) Париж, 18 января 1835.
Я думал, милостивый государь, что у Гузлы было только семь читателей, в
том числе вы, я и корректор: с большим удовольствием узнаю, что могу
причислить к ним еще двух, что составляет в итоге приличное число девять и
подтверждает поговорку - никто не пророк в своем отечестве. Буду отвечать на
ваши вопросы чистосердечно, Гузлу я написал по двум мотивам, - во-первых, я
хотел посмеяться над "местным колоритом", в который мы слепо ударились в
лето от рождества Христова 1827. Для объяснения второго мотива мне
необходимо рассказать вам следующую историю. В том же 1827 году мы с одним
из моих друзей задумали путешествие по Италии. Мы набрасывали карандашом по
карте наш маршрут. Так мы прибыли в Венецию - разумеется, на карте - где нам
надоели встречавшиеся англичане и немцы, и я предложил отправиться в Триест,
а оттуда в Рагузу. Предложение было принято, но кошельки наши были почти
пусты, и эта "несравненная скорбь", как говорил Рабле, остановила нас на
полдороге. Тогда я предложил сначала описать наше путешествие, продать
книгопродавцу и вырученные деньги употребить на то, чтобы проверить, во
многом ли мы ошиблись. На себя я взял собирание народных песен и перевод их;
мне было выражено недоверие, но на другой же день я доставил моему товарищу
но путешествию пять или шесть переводов. Осень я провел в деревне. Завтрак у
нас был в полдень, я же вставал в десять часов; выкурив одну или две сигары
и не зная, что делать до прихода дам в гостиную, я писал балладу. Из них
составился томик, который я издал под большим секретом, и мистифицировал им
двух или трех лиц. Вот мои источники, откуда я почерпнул этот столь
превознесенный "местный колорит": во-первых, небольшая брошюра одного
французского консула в Банялуке. Ее заглавие я позабыл, но дать о ней
понятие нетрудно. Автор старается доказать, что босняки - настоящие свиньи,
и приводит этому довольно убедительные доводы. Местами он употребляет
иллирийские слова, чтобы выставить напоказ свои знания (на самом деле, быть
может, он знал но больше моего). Я старательно собрал все эти слова и
поместил их в примечания. Затем я прочел главу: De'costumi dei Morlachi1) из
"Путешествия по Далмации" Фортиса. Там я нашел текст и перевод чисто
иллирийской заплачки жены Ассана-Аги; но песня эта переведена стихами. Мне
стоило большого труда получить построчный перевод, для чего приходилось
сопоставлять повторяющиеся слова самого подлинника с переложением аббата
Фортиса. При некотором терпении я получил дословный перевод, но относительно
некоторых мест все еще затруднялся. Я обратился к одному из моих друзей,
знающему по-русски, прочел ему подлинник, выговаривая его на итальянский
манер, и он почти вполне понял его. Замечательно, что Нодье, откопавший
Фортиса и балладу Ассана-Аги и переведший со стихотворного перевода аббата,
еще более опоэтизировав его в своей прозе, - прокричал на всех перекрестках,
что я обокрал его. Вот первый стих в иллирийском тексте: "Scto se bieli u
gorje zeicnoï"2), Фортис перевел: "Che mai biancheggia nel verde
Bosco"3). Нодье перевел Bosco - зеленеющая равнина; он промахнулся, потому
что, как мне объяснили, gorje означает: гора. Вот и вся история. Передайте
г. Пушкину мои извинения. Я горжусь и стыжусь вместе с тем, что и он
попался, и пр. <(франц.)>
1) О нравах морлаков (итал.).
2) Что белеет на горе зеленой (серб.).
3) Что же белеет в зеленой роще (итал.).
3)Заметка об Иакинфе Маглановиче.
Иакинф Магланович - единственный мне знакомый гусляр, который в то же
время был поэтом; большинство гусляров повторяют старые песни или самое
большее - сочиняют подражания, заимствуя стихов двадцать из одной баллады,
столько же из другой и связывая все это при помощи скверных стихов
собственного изделия.
Поэт наш родился в Звониграде, как он сам говорит об этом в балладе
"Боярышник рода Велико". Он был сын сапожника, и его родители, по-видимому,
не сильно беспокоились о его образовании, ибо он не умеет ни читать, пи
писать. В возрасте восьми лет он был похищен чинженегами, или цыганами. Эти
люди увели его в Боснию, где и обучили своим штукам и без труда обратили его
в магометанство, исповедываемое большинством среди них1). Один "айан", или
старшина, в Ливно отобрал его у цыган и взял себе в услужение, где он и
пробыл несколько лет.
Ему было пятнадцать лет, когда один католический монах обратил его в
христианство, рискуя быть посаженным на кол в случае обнаружения этого, ибо
турки отнюдь не поощряют миссионерской деятельности. Юный Иакинф недолго
задумывался над тем, чтобы покинуть своего хозяина, достаточно сурового, как
и большинство босняков; но, уходя из его дома, он задумал отмстить за дурное
обращение. Однажды ночью, в в грозу, он ушел из Ливно, захватив с собой шубу
и саблю хозяина, с несколькими цехинами, какие ему удалось похитить. Монах,
окрестивший его, сопровождал его в бегстве, совершенном, вероятно, по его
совету.
От Ливно до Синя, в Далмации, не больше чем миль двенадцать. Беглецы
скоро прибыли туда, под покровительство венецианского правительства, в
безопасности от преследований айана. Здесь-то Магланович сочинил свою первую
песню; он воспел свое бегство в балладе, которая привлекла внимание
некоторых, и с нее-то началась его известность2).
Но он был без средств к существованию, а по природе своей не слишком
был расположен к труду. Благодаря морлацкому гостеприимству некоторое время
он жил на подаяния сельских жителей, отплачивая им пением какой-нибудь
заученной им старой песни. Вскоре он сам сочинил несколько новых песен на
случай свадеб и погребений, и его присутствие стало настолько необходимым,
что праздник был не в праздник, если на нем не было Маглановича с его
гузлой.
Так он жил в окрестностях Синя, мало беспокоясь о своих родных, судьба
которых ему доныне осталась неизвестной, так как со дня похищения он ни разу
не бывал в Звониграде.
В двадцать пять лет это был красивый молодой человек, сильный, ловкий,
прекрасный охотник и сверх того знаменитый поэт и музыкант; его уважали все,
в особенности девушки. Та, которой он отдавал предпочтение, звалась Марией и
была дочерью богатого морлака но имени Злариновича. Он легко добился
взаимности и, по обычаю, похитил ее. У него был соперник но имени Ульян,
нечто вроде местного сеньора, который заранее проведал о похищении.
Иллирийские нравы таковы, что отвергнутый любовник легко утешается и не
косится на своего счастливого соперника; но этот Ульян решил ревновать и
препятствовать счастью Маглановича. В ночь похищения он явился с двумя
слугами в ту минуту, когда Мария уже села на лошадь, чтобы следовать за
возлюбленным. Ульян угрожающим голосом приказал остановиться. Соперники, по
обычаю, были вооружены. Магланович выстрелил первый и убил сеньора Ульяна.
Если бы у него была семья, то она поддержала бы его, и он не покинул бы
страны из-за таких пустяков; но он был одинок, против него - готовая на
месть вся семья убитого. Он быстро пришел к решению и скрылся с женой в
горах, где присоединился к гайдукам3).
Он долго жил с ними и далее был ранен в лицо при схватке с пандурами4).
Наконец, заработав кое-какие деньги, как я полагаю, не особенно честным
способом, он оставил горы, купил скот и поселился в Каттаро с женой и
детьми. Дом его около Смоковича, на берегу речонки или потока, впадающего в
озеро Врана. Жена и дети заняты коровами и фермой; он же вечпо в разъездах;
часто посещает он своих старинных друзей гайдуков, но не принимает уже
участия в их опасном промысле.
Я встретил его в Заре впервые в 1816 г. В то время я свободно говорил
по-иллирииски и сильно желал услышать какого-нибудь известного поэта. Мой
друг, уважаемый воевода Николай ***, встретил в Белграде - месте своего
жительства - Иакинфа Маглановпча, ему ранее известного, я, зная, что он
направлялся в Зару, снабдил его письмом ко мне. Он писал мне, что если я
желаю послушать гусляра, то должен сперва подпоить его; ибо вдохновение на
него сходило лишь тогда, когда он бывал почти пьян.
Иакинфу было в то время около шестидесяти лет. Это - высокий человек,
еще крепкий и сильный для своего возраста, широкоплечий, с необычайно
толстой шеей; лицо его удивительно загорелое, глаза маленькие и слегка
приподнятые по углам, орлиный нос, довольно красный от крепких напитков,
длинные белые усы и густые черные брови, все это вместе дает образ,
незабываемый для того, кто видел его хоть раз. Прибавьте к тому длинный шрам
через бровь и вдоль щеки. Непостижимо, как он не лишился глаза при таком
ранении. Голова у него была бритая, по почти всеобщему обычаю, и послал он
черную барашковую шапку; платье его было очень поношенное, но притом весьма
опрятное.
Войдя ко мне в комнату, он передал мне письмо воеводы и присел без
стеснения. Когда я прочел письмо, он сказал тоном довольно презрительного
сомнения: - Так вы говорите по-иллирийски. - Я отвечал немедленно на этом
языке, что достаточно понимаю по-иллирийски, чтобы оценить его песни,
которые мне очень хвалили. - Ладно, ладно, - отвечал он, - но я хочу есть и
пить; я буду петь, когда поем. - Мы вместе пообедали. Мне показалось, что он
голодал по меньшей мере дня четыре, с такой жадностью он ел. По совету
воеводы, я подливал ему, и друзья мои, которые, услышав о его приходе,
пришли ко мне, наполняли его стакан ежеминутно. Мы надеялись, что когда этот
необычайный голод и жажда будут удовлетворены, наш гость соблаговолит нам
что-нибудь спеть. Но ожидания наши оказались напрасны. Вдруг он встал из-за
стола и, опустившись на ковер у огня (дело было в декабре), заснул в пять
минут, и не было никакой возможности разбудить его.
Я был удачливее в другой раз: я постарался напоить его лишь настолько,
чтобы воодушевить его, и тогда он спел мне много баллад, находящихся в этом
сборнике.
Должно быть, голос его был прежде хорош, но тогда он был немного
разбит. Когда он пел, играя па гузле, глаза его оживали, и лицо принимало
выражение дикой красоты, которую художники охотно заносят на полотно.
Он расстался со мною довольно странным способом: пять дней жил он у
меня и па шестой утром ушел, и я тщетно ждал его до вечера. Мне сказали, что
он ушел из Зары к себе домой; но в то же время я заметил исчезновение пары
английских пистолетов, которые, до его поспешного ухода, висели у меня в
комнате. Я должен добавить к его чести, что он мог равным образом унести и
мой кошелек, и золотые часы, которые были раз в десять дороже, чем взятые им
пистолеты.
В 1817 году я провел два дня в его доме, где он принял меня, выказав
живейшую радость. Жена его и все дети и внуки окружили меня н обнимали, а
когда я ушел от них, старший сын служил мне проводником в горах в течение
нескольких дней, причем невозможно было уговорить его принять какое бы то ни
было вознаграждение (франц.).
1) Все эти подробности были сообщены мне в 1817 году самим
Маглановичем.
2) Я тщетно разыскивал эту балладу. Сам Магланович ее забыл или, может
быть, стыдился петь мне первый свой поэтический опыт.
3) Род разбойников.
4) Полицейские солдаты.
(Из Анакpеона). Отрывок ("Узнают коней ретивых..."). Перевод LV оды
Анакреона, греческого лирика VI-V вв. до н. э. Предназначался для включения
в "Повесть из римской жизни" ("Цезарь путешествовал...") (см. т. 5).
Ода LVI (Из Анакреона) ("Поредели, побелели..."). Перевод LVI оды
Анакреона. Предназначался для включения в "Повесть из римской жизни"
("Цезарь путешествовал..."), куда введен с изменением последних четырех
стихов (см. т. 5).
Ода LVII ("Что же сухо в чаше дно?.."). Сокращенный перевод LVII оды
Анакреона.
* Полководец. Стихотворение посвящено памяти М. Б. Барклая де Толли
(1761-1818), главнокомандующего русскими войсками в начале Отечественной
войны 1812 г., выработавшего план отступления русской армии в глубь страны и
руководившего (до 17 августа 1812 г.) операциями по отступлению.
Появившимся в печати стихам: Там, устарелый вождь! как ратник молодой,
Свинца веселый свист заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти
Вотще! -
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
в рукописи соответствуют:
Там, устарелый вождь! как ратник молодой,
Искал ты умереть средь сечи боевой.
Вотще! Преемник твой стяжал успех, сокрытый
В главе твоей. - А ты, непризнанный, забытый
Виновник торжества, почил - и в смертный час
С презреньем, может быть, воспоминал о нас!
Стихотворение вызвало брошюру родственника М. И. Кутузова - Л. И.
Голенищева-Кутузова, обвинявшего Пушкина в том, что он "позволил себе такой
совершенно неприличный вымысел". Пушкин ответил пространным "Объяснением"
("Современник", 1836, э 4; см. т. 6).
У русского царя в чертогах есть палата - "Военная галерея" в Зимнем
дворце в Петербурге, где помещены портреты свыше трехсот генералов,
участников Отечественной войны 1812 г. Портреты написаны английским
художником Доу, приглашенным для этого в 1819 г. в Россию, и его
помощниками.
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти. - Барклай проявил необычайную
храбрость в Бородинском сражении, появляясь в самых опасных местах. Он писал
Александру I: "26 августа не сбылось мое пламеннейшее желание: провидение
пощадило жизнь, которая меня тяготит".
*Из А. Шенье ("Покров, упитанный язвительною кровью..."). Перевод
фрагмента идиллии Андрея Шенье "Oeta, mont ennobli par cette nuit
ardente..." {1}. Основано на мифе о гибели Геркулеса (Геракла, Алкида, то
есть внука Алкея). Кентавр, пораженный ядовитой стрелой Геракла, мстя ему
перед смертью, предлагает жене Геракла, Деянире, взять его запекшейся
отравленной крови. Эта кровь якобы способна вернуть любовь Геракла. Предвидя
измену Геракла, Деянира посылает ему плащ, пропитанный отравленной кровью
Кентавра. Не находя сил вынести мучения от яда, Геракл сжигает себя на
костре.
1 Эта, гора, облагороженная той пылающей ночью...(франц.).
"На Испанию родную...". Вскоре по вступлении на престол последнего
короля вестготов Родериха (710-711) в Испанию явились арабы, призванные
сюда, по преданию, магнатом, оскорбленным королем. Государство вестготов не
имело уже силы противостоять врагам; победа арабов при Херес де ла Фронтера
навсегда уничтожила вестготское царство. Король Родерих бесследно пропал; он
был, вероятно, убит в сражении.
Ближайшим источником стихотворения Пушкина была, по-видимому, поэма
английского поэта Соути "Родрик, последний из готов" (1814). Она привлекла
внимание Пушкина за много лет до написания "Родрика" (см. письмо к Гнедичу
от 27 июня 1822 г.; т. 9). Пушкин использовал только две первые песни Соути,
которые он передал очень сжато. Стихотворение написано в форме испанского
романсеро, в то время как поэма Соути написана пятистопным рифмованным
ямбом.
В черновой рукописи имеются строфы, не вошедшие в окончательную
редакцию. Во II части, после стихов
И в пещере поселился
Над могилою его
следовала строфа, тут же зачеркнутая:
В сокрушении глубоком
День и ночь он слезы льет,
День и ночь у бога молит
Отпущение грехов.
Ниже, после стихов
И виденьями ночными
Краткий сон его мутить
следовало:
Лишь уснет - ему приснятся
Графской дочери черты,
Перед ним мелькает Кава,
Каву снова видит он.
Очи полны думой гордой,
Благородное чело,
И младенчески открыто
Выраженье детских уст.
В III части вместо второй строфы было две:
Раз несчастный, утомленный,
На рассвете задремал,
И господь ему виденье
Благодатное послал.
Видит он, - святой угодник
Приближается к нему,
Ризой светлою одеян
И сияньем окружен.
Странник. Пушкин обозначил это произведение в своих записях "Из Bunyan"
(Из Беньяна). "Странник" является вольным переложением начала 1-й главы
прозаического произведения "Путешествие пилигрима" английского сектанта и
проповедника Джона Беньяна (1628-1688). Однако "Странник" Пушкина
произведение законченное.
"...Вновь я посетил...". Написано 26 сентября 1835 г. в Михайловском,
куда Пушкин приехал после восьмилетнего перерыва (если не считать
четырехдневного пребывания в Михайловском в мае 1835 г.).
Уже старушки нет - няня Пушкина Арина Родионовна умерла в Петербурге 31
июля 1828 г.
В черновых рукописях остались отрывки текста, не введенные поэтом в
окончательную редакцию.
После стихов Уже старушки нет - уж за стеною
Не слышу я шагов ее тяжелых,
Ни кропотливого ее дозора,
следовало: И вечером при завыванье бури
Ее рассказов, мною затверженных
От малых лет, но все приятных сердцу,
Как шум привычный и однообразный
Любимого ручья. Вот уголок,
Где для меня безмолвно протекали
Часы печальных дум иль снов отрадных,
Часы трудов свободно-вдохновенных.
Здесь погруженный в
Я размышлял о грустных заблужденьях,
Об испытаньях юности моей,
О строгом заслуженном осужденье,
О мнимой дружбе, сердце уязвившей
Мне горькою и ветреной обидой.
Затем эти стихи были заменены другими:
Не буду вечером под шумом бури
Внимать ее рассказам, затверженным
Сыздетства мной, - но все приятным сердцу,
Как песни давние или страницы
Любимой старой книги, в коих знаем,
Какое слово где стоит.
Бывало,
Ее простые речи и советы
И полные любови укоризны
Усталое мне сердце ободряли
Отрадой тихой...
После стихов
Меж нив златых и пажитей зеленых
Оно, синея, стелется широко;
следовало: Ни тяжкие суда торговли алчной,
Ни корабли, носители громов,
Его кормой не рассекают вод;
У берегов его не видит путник
Ни гавани кипящей, ни скалы,
Венчанной башнями; оно синеет
В своих брегах пустынных и смиренных...
Вслед за последним стихом
И обо мне вспомянет. -
следовало окончание стихотворения:
В разны годы
Под вашу сень, Михайловские рощи,
Являлся я; когда вы в первый раз
Увидели меня, тогда я был
Веселым юношей, беспечно, жадно
Я приступал лишь только к жизни; годы
Промчалися, и вы во мне прияли
Усталого пришельца; я еще
Был молод, но уже судьба и страсти
Меня борьбой неравной истомили.
Я зрел врага в бесстрастном судии,
Изменника - в товарище, пожавшем
Мне руку на пиру, - всяк предо мной
Казался мне изменник или враг.
Утрачена в бесплодных испытаньях
Была моя неопытная младость,
И бурные кипели в сердце чувства
И ненависть и грезы мести бледной.
Но здесь меня таинственным щитом
Святое провиденье осенило,
Поэзия как ангел утешитель
Спасла меня, и я воскрес душой.
"Я думал, сердце позабыло...". Первый черновой автограф был написан,
по-видимому, в январе 1831 г., за несколько недель до свадьбы Пушкина с H.
H. Гончаровой (18 февраля 1831 г.). Он был обращен к неизвестной и заключал
в себе откинутые затем варианты:
Тогда ли, милая, тогда ли
Была явиться мне должна
Когда
решена?
и строфу в конце стихотворения: Гляжу, предаться не дерзая
Влеченью томному души,
Полурасцветшая, младая,
Блеснуть готовая в тиши...
Вернулся поэт к этому стихотворению и обработал его в 1835 г.
* На выздоровление Лукулла. Подражание латинскому. Сатира на министра
народного просвещения и президента Академии наук Сергея Семеновича Уварова
(1786-1855), написанная в форме оды (так называл стихотворение и сам
Пушкин),
В стихотворении говорится о случае, который приобрел скандальную
известность. Когда один из богатейших людей России, граф Д. H. Шереметев,
находился при смерти, наследник его, С. С. Уваров, женатый на двоюродной
сестре Шереметева (последний женат не был и не имел прямых наследников),
поспешил опечатать своей печатью имущество Шереметева, рассчитывая на
огромное наследство. Однако Шереметев выздоровел.
Он мнил: "Теперь уж у вельмож // Не стану нянчить ребятишек... // И
воровать уже забуду // Казенные дрова". Современники свидетельствуют, что
Уваров заискивал расположения министра финансов Канкрина, ласкал детей его,
пользовался, в качестве президента Академии наук, бесплатно дровами академии
и т. д.
Жену обсчитывать не буду - Уваров был женат по расчету на богатой гр.
Е. А. Разумовской. О грязной репутации Уварова см. также Дневник Пушкина
(запись от февраля 1835 г.; см. т. 7) и ниже - эпиграмму "В Академии
наук...".
После напечатания стихотворения Пушкина вызывали для объяснений.
Сохранилось его черновое письмо, по-видимому, к помощнику шефа жандармов А.
H. Мордвинову от второй половины января - начала февраля 1836 г., где Пушкин
писал: "Моя ода была послана в Москву без всякого объяснения. Мои друзья
совсем не знали о ней. Всякого рода намеки тщательно удалены оттуда.
Сатирическая часть направлена против гнусной жадности наследника, который во
время болезни своего родственника приказывает уже наложить печати на
имущество, которого он жаждет". "В образе низкого скупца, пройдохи,
ворующего казенные дрова, подающего жене фальшивые счета, подхалима,
ставшего нянькой в домах знатных вельмож, и т. д., - публика, говорят,
узнала вельможу, человека богатого, человека, удостоенного важной
должности". "Я прошу только, чтобы мне доказали, что я его назвал, - какая
черта моей оды может быть к нему применена, или же, что я намекал..."
(подлинник на французском языке; см. т. 10).
* Пир Петра Первого. Этим стихотворением Пушкин открыл первую книгу
организованного им в 1836 г. журнала "Современник". Содержание стихотворения
- достаточно явный намек Николаю I, которого поэт еще в 1826 г. призывал:
"Во всем будь пращуру подобен... // И памятью, как он, незлобен" ("Стансы").
В связи с десятилетием со времени восстания декабристов и приговора над ними
Пушкин давал понять царю, что от него ждут примирения с подданными, то есть
с декабристами. В стихотворении говорится о действительном случае: "Петр
простил многих знатных преступников, пригласил их к своему столу и пушечной
пальбой праздновал с ними примирение" ("История Петра"; см. т. 8).
Брантов бот - морская лодка царя Алексея Михайловича, починенная при
Петре I голландским корабельным мастером Брантом. В 1723 г. Петр I устроил
боту торжественное чествование, о котором Пушкин сделал заметку в "Истории
Петра", под 1723 г.: "10-го же (июля) триумф старого ботика, дедушки
русского флота (см. Голикова, Ломоносова, Сумарокова etc.)" (см. т. 8).
Подражание арабскому ("Отрок милый, отрок нежный..."). Заключительные
строки стихотворения - перевод из "Гюлистана" Саади Ширазского: "Помню, в
прежнее время я и друг мой жили будто два миндальные ореха в одной
скорлупе".
Первоначально первое четверостишие имело такой текст:
Отрок милый, отрок нежный,
Я твоя, навек ты мой;
В край безлюдный, в степи снежны
Я готова за тобой.
"В Академии наук...". Кн. Дондуков-Корсаков, Михаил Александрович (1792
(?) - 1869), на которого написана эпиграмма, - ограниченный и невежественный
человек, председатель петербургского цензурного комитета, назначенный
вице-президентом Академии наук по протекции президента Уварова (см. выше "На
выздоровление Лукулла"), с которым его связывали порочные отношения.
Скандальное назначение Дондукова-Корсакова вызвало эпиграмму, которая в
такой же мере как Дондукова-Корсакова, разила и Уварова (см. письма Пушкина
к Бенкендорфу от апреля - мая 1835 г.; т. 10).
Д. В. Давыдову ("Тебе, певцу, тебе, герою!.."). Стихотворение, в духе
поэзии Дениса Давыдова, написано Пушкиным при посылке Д. В. Давыдову
"Истории Пугачевского бунта" спустя год после выхода в свет книги, в связи с
приездом Давыдова в Петербург.
Тебе, певцу, тебе, герою - перевод первого стиха стихотворения
французского поэта Антуана Арно (1766-1834) "A vous, poete, a vous,
guerrier" ("Вам, поэт, вам, воин"), написанного на книге, посланной Арно
Давыдову (см. статью "Французская Академия", 1836 - т. 6).
Ты мой отец и командир - слова Дениса Давыдова из письма к Пушкину от 4
апреля 1834 г.: "Совестно мне посылать тебе сердечные мои бредни, но, если
прикажешь, исполню повеление парнасского отца и командира" (см. Акад. изд.
Собр. соч. Пушкина, т. XV, стр. 123). Пушкин переадресовал обращение
старшему поэту, сыгравшему известную роль в формировании его поэзии в ранние
годы творчества.
Мирская власть ("Когда великое свершалось торжество..."). По словам
Вяземского, стихотворение, "вероятно, написано потому, что в страстную
пятницу в Казанском соборе стоят солдаты на часах у плащаницы" ("Старина и
новизна", кн. VIII, 1904, стр. 39). Первые шесть стихов передают
евангельский рассказ о смерти распятого на кресте Иисуса Христа.
Мария-грешница - Мария Магдалина.
Пресвятая дева - мать Христа. 5-й стих в автографе: "Стояли бледные две
слабые жены". Эпитеты не удовлетворили поэта, и он зачеркнул их, не заменив
ничем.
(Подражание италиянскому) ("Как с древа сорвался предатель-ученик...").
Вольный перевод "Сонета об Иуде" итальянского поэта Франческо Джанни
(1760-1822) с французского перевода Антони Дешана.
(Из Пиндемонти) ("Недорого ценю я громкие права..."). Первоначально
стихотворение было названо: "Из Alfred Musset", затем заменено ссылкой на
Пиндемонти. Это говорит о том, что оба источника - мнимые, придуманные
Пушкиным для проведения стихов через цензуру. Поэт думал напечатать цикл
стихов, сочиненных летом 1836 г., и поставил на них номера в той
последовательности, как он хотел увидеть их в печати:
II - "Отцы пустынники и жены непорочны..."
III - (Подражание италиянскому) ("Как с древа сорвался
предатель-ученик...")
IV - Мирская власть ("Когда великое свершалось торжество...")
VI - Из Пиндемонти ("Недорого ценю я громкие права...")
Автографы с цифрами I и V до нас не дошли.
Все эти стихотворения Пушкиным не были опубликованы.
"Отцы-пустынники и жены непорочны...". Вторая половина стихотворения
является поэтическим переложением великопостной молитвы Ефрема Сирина
"Господи и владыко живота моего...".
"Я памятник себе воздвиг нерукотворный...". Написано на тему оды
Горация "К Мельпомене" (XXX ода книги III), откуда взят и эпиграф. Эту же
оду Горация перевел Ломоносов; ей подражал Державин в своем стихотворении
"Памятник".
Александрийский столп - Александровская колонна, памятник Александру I
в Петербурге на Дворцовой площади; Пушкин "выехал из Петербурга за 5 дней до
открытия Александровской колонны, чтоб не присутствовать при церемонии
вместе с камер-юнкерами, моими товарищами" (запись в дневнике 28 ноября 1834
г.; см. т. 7). Причина была, конечно, глубже - Пушкин не желал участвовать в
прославлении Александра I.
В черновой рукописи 3-й строфы называются еще и другие национальности,
живущие в России, которые назовут имя Пушкина: грузинец, киргизец, черкес.
Четвертая строфа читалась первоначально:
И долго буду тем любезен я народу,
Что звуки новые для песен я обрел,
Что вслед Радищеву восславил я Свободу
И милосердие воспел.
Вслед Радищеву - как автору оды "Вольность" и "Путешествия из
Петербурга в Москву".
Восславил я Свободу - имеется в виду вольнолюбивая лирика Пушкина.
Милость к падшим призывал - Пушкин говорит о своих "Стансах" ("В
надежде славы и добра..."), о стихотворении "Друзьям", о "Пире Петра I",
может быть о "Герое", - тех стихотворениях, в которых он призывал Николая I
вернуть с каторги декабристов.
1) Я воздвиг памятник (лат.).
Художнику ("Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую...").
Обращено к скульптору Борису Ивановичу Орловскому (1792 (?) - 1837).
Вот исподлобья глядит, дуя в цевницу, сатир - статуя Орловского "Сатир
с цевницей", находящаяся в настоящее время в Русском музее в Ленинграде.
Здесь зачинатель Барклай, а здесь совершитель Кутузов - статуи
полководцев, в следующем, 1837 г., к двадцатипятилетию Отечественной войны
1812 г., поставленные в бронзе перед Казанским собором в Петербурге.
Характеристика роли этих полководцев в войне повторяет в сжатой форме
сказанное в "Объяснении" о стихотворении "Полководец" (см. т. 6).
...со мной доброго Дельвига нет - Дельвиг, любитель и знаток искусства,
автор идиллии "Изобретение ваяния", любил водить Пушкина по выставкам и,
по-видимому, по мастерским художников. Его уже не было в живых.
* Родословная моего героя (Отрывок из сатирической поэмы). "Родословная
моего героя" является извлечением из поэмы "Езерский" (см. т. 3),
напечатанным Пушкиным в виде отрывка. Здесь вновь поднята тема о судьбах
русского дворянства, которую Пушкин неоднократно обсуждал в прозе и в
стихотворении "Моя родословная".
1) С самого начала (буквально - от яйца) (лат.)
2) Третье сословие (франц.)
"Была пора: наш праздник молодой...". Последняя "лицейская годовщина"
Пушкина, написанная к двадцатипятилетию основания лицея. Осталась
незаконченной.
Куницын - см. прим. к стих. "19 октября" (1825).
Наш Агамемнон - Александр I, называвшийся так по имени
могущественнейшего греческого царя, возглавлявшего других греческих царей в
Троянской войне.
Новый царь - Николай I.
Пушкин начал читать стихи 19 октября 1836 г. на собрании лицеистов у М.
Л. Яковлева, но от волнения закончить чтения не мог.
* На статую играющего в свайку. * На статую играющего в бабки.
Стихотворения посвящены двум скульптурам, которые Пушкин увидел на выставке,
открывшейся в конце сентября 1836 г. в Академии художеств в Петербурге.
Статуя играющего в свайку принадлежала скульптору А. В. Логановскому
(1810-1855), статуя играющего в бабки - Н. С. Пименову (1812-1864). По
преданию, при первом свидании с Пименовым "А. С. Пушкин в энергическом
порыве и с навернувшимися на глазах слезами, взяв в обе руки руку ваятеля,
сказал громко: слава богу, наконец и скульптура на Руси явилась народною"
(Полн. собр. соч. Пушкина, изд. 2-е, под ред. Г. Н. Геннади, СПб. 1870, т.
I, стр. 520). По словам биографа Пименова, Пушкин тут же на выставке
набросал четверостишие в записной книжке, вырвал листок и вручил художнику с
приглашением к себе; Пименов не мог об этом вспоминать без волнения (П.
Петpов, Н. С. Пименов, профессор скульптуры, СПб. 1883, стр. 5-6).
Оба стихотворения были напечатаны в статье Н. В. Кукольника
"С.-Петербургская выставка в императорской Академии художеств". Стихам
предшествовал такой текст: "Эти изваяния имеют и литературное достоинство!
А. С. Пушкин почтил их приветными античными четырестишиями, которыми, с
обязательного согласия автора, мы имеем удовольствие украсить наше издание.
Эти четырестишия равно принадлежат как отечественной литературе, так и
отечественным художникам" ("Художественная газета", 1836, декабрь, э 940,
стр. 141).
Дискобол (метатель диска) - знаменитая статуя Мирона, греческого
скульптора V в. до н. э.
"От меня вечор Леила...". Подражание арабской песне, помещенной во
французском переводе в сборнике "Melanges de Litterature Orientale et
Francaise". Par. J. Agoub. Paris, 1835. ("Из восточной и французской
поэзии", Ж. Агуб. Париж, 1835.)
Из письма к В. П. Горчакову ("Зима мне рыхлою стеною..."). Горчаков,
Владимир Петрович (1800-1867) - прапорщик Генерального штаба в Кишиневе,
приятель Пушкина, один из тех четырех офицеров, которым Пушкин написал
стихотворение "Друзьям" ("Вчера был день разлуки шумной..."; см. т. 1). В
"Воспоминании о Пушкине" он рассказывает: приятели узнали по секрету от А.
П. Алексеева, что в первый понедельник богатый молдавский откупщик Е. К.
Варфоломей "намерен дать бал на славу... На другой день утром мы свиделись с
Пушкиным, потолковали об импровизированном вечере и обещанном Алексеевым
бале; но состоится ли самый бал, мы нисколько не были уверены. Встречаясь с
Пушкиным всякий день и по нескольку раз, мы в остальную часть этого дня
почему-то не видались, а на другой день я получил его записку следующего
содержания:
Зима мне рыхлою стеною..."
(Приведен весь известный нам текст, последняя строка которого читается:
"Что скажет наш Варфоломей и проч.")
"Продолжение этой записки принадлежит, собственно, к дневнику нашему;
не помещаем его здесь для того собственно, чтобы не увлечься подробностями
объяснения самой записки, как нисколько не относящимися к настоящей
статье..." (М. А. Цявловский, Книга воспоминаний о Пушкине, М. 1931, стр.
185-186).
Л. Пушкину ("Брат милый, отроком расстался ты со мной..."). Написано в
связи с восемнадцатилетием брата, которому при отъезде Пушкина в ссылку было
пятнадцать лет.
Чиновник и поэт. Чиновник - по-видимому, столоначальник канцелярии
Инзова Михаил Иванович Лекс, от которого Пушкин слышал историю Кирджали.
Люблю базарное волненье - ср. описание кишиневского базара с его
разноплеменной толпой в наброске "Теснится средь толпы..." (т. 1).
...сегодня мы // Выпровождаем из тюрьмы // За молдаванскую границу
//... Кирджали - 26 февраля 1823 г. из кишиневской тюрьмы переправляли в
местечко Скуляны (за Прутом в Молдавском княжестве) гетериста Георгия
Кирджали. Он был арестован 22 февраля 1823 г. в Бессарабии, куда он бежал из
Молдавского княжества после ограбления в ночь с 13 на 14 февраля вдвоем с
товарищем местечка Скуляны, при этом было ранено шесть человек и один убит.
Кирджали в поступке своем признался, и, по распоряжению Инзова, его решили
сдать молдавскому правительству.
Пушкин вернулся к этой оставленной теме в 1828 г. и набросал несколько
стихов "В степях зеленых Буджака..." (см. т. 3). В 1834 г., узнав дальнейшую
историю Кирджали, поэт написал рассказ "Кирджали" (см. т. 5).
"Внемли, о Гелиос, серебряным луком звенящий...". Незаконченный перевод
идиллии Андрея Шенье "Слепец".
Гелиос, боже кларосский - Аполлон, бог солнца, поэзии, искусств.
Слепец - Гомер.
M. E. Эйхфельдт ("Ни блеск ума, ни стройность платья...") (стр. 479).
Отрывок из послания сохранился в памяти В. П. Горчакова (см. прим. к "Из
письма к В. П. Горчакову"). "Это послание, - писал он, - по некоторым
выражениям чересчур сильной речи, не могло быть не только напечатанным, но
даже отдано той, к которой писано, особенно то, что относилось до Зои,
родственницы ее".
Эйхфельдт, Мария Егоровна, рожденная Мило, гречанка; ее "миловидное
личико по своей привлекательности сделалось известным от Бессарабии до
Кавказа". Муж ее, И. И. Эйхфельдт, "человек довольно странный, - по
воспоминаниям Горчакова, - и до того заклятый нумизматик, что несравненно
больше занимался он старыми монетами, чем молоденькою женою"; "в обществе, -
как охранная стража, - ее окружали родственники: то Алеко, то Тодораки, то
Костаки. Все эти господа считались ее двоюродными братьями" (М. Цявловский,
Книга воспоминаний о Пушкине, М. 1931, стр. 180).
Зоя - племянница М. Е. Эйхфельдт, "не очень привлекательной
наружности".
"Сегодня я поутру дома...". Незаконченная пригласительная записка к
неизвестному приятелю.
Тардиф - кишиневский повар, француз, бывший владелец ресторана в
Петербурге, разорившийся и скрывшийся в Одессе.
Коленкур - маркиз Арман Коленкур, герцог Висанский (1773-1827),
французский посол в Петербурге в 1807-1812 гг.
1) горячие закуски (франц.).
Из письма к Вигелю ("Проклятый город Кишинев!.."). Шутливое послание
входило в письмо от октября-ноября 1823 г. (см. т. 9).
Вигель, Филипп Филиппович (1786-1856) - бывший член "Арзамаса", в это
время - чиновник в Кишиневе, впоследствии - автор широкоизвестных "Записок".
Порок Вигеля дал основание ввести в послание эпизод из библии, - города
Содом и Гоморра были истреблены именно за этот распространенный там порок
жителей.
Пестрый дом Варфоломея - см. прим. к стих. "Из письма к В. П.
Горчакову".
"Мое беспечное незнанье...". Стихотворение выражает глубокое
разочарование, охватившее Пушкина в 1823 г. (см. выше прим. к стих. "Кто,
волны, вас остановил..."). С этим черновым текстом связаны стихотворения
"Демон" и "Свободы сеятель пустынный...".
"Бывало, в сладком ослепленье...". Отрывок по своему настроению
связывается с центральными стихами послания "В. Ф. Раевскому" ("Ты прав, мой
друг, напрасно я презрел...", 1822; см. т. 1).
"Придет ужасный час... твои небесны очи...". Незаконченная элегия
близка по мысли к элегии того же времени "Надеждой сладостной младенчески
дыша..." (см. выше, стр. 12).
"Туманский Фебу и Фемиде...". Дружеская эпиграмма на поэта Василия
Ивановича Туманского (1802-1860), чиновника по особым поручениям при
Воронцове в Одессе. Написано в связи с его служебной поездкой по Крыму в
сентябре 1823 г. Фамилия обозначена в рукописи буквой Т.
"Мой пленник вовсе не любезен...". Набросок возражения на чьи-то слова,
что в образе Кавказского пленника Пушкин нарисовал себя.
Дидло плясать его заставил - Дидло, Шарль-Фредерик-Луи (1767-1837) -
француз, петербургский балетмейстер, поставивший в январе 1823 г. балет
"Кавказский пленник, или Тень невесты" с музыкой Кавоса.
Кораблю ("Морей красавец окриленный!.."). Написано в связи с отплытием
Е. К. Воронцовой 14 июня 1824 г. яхтой из Одессы в Крым. Мотив близок к 3-й
оде Горация "Кораблю, везущему в Афины Вергилия".
"Зачем ты послан был и кто тебя послал...". Стихотворение о Наполеоне,
его роли в истории и французской революции.
Графу Олизару. Послание известно лишь в черновом тексте, но Пушкин
думал его завершить, а может быть сделал это (заглавие его поэт внес в
список стихотворений, предназначенных к печати, составленный в 1827 г.).
Граф Олизар, Густав Филиппович (1798-1868?) - польский поэт и
общественный деятель. Пушкин встречался с ним в Кишиневе, Каменке, Киеве и
получил от него в 1822 г. большое стихотворное послание на польском языке.
Олизар сватался к М. Н. Раевской, но получил отказ от отца ее, основанный на
различии религий и национальностей. Может быть, в связи с этим и написано
Пушкиным утешительное послание Олизару, идея которого в том, что поэзия
преодолевает национальные различия и предрассудки и для нее нет
государственных границ. Аналогичная мысль выражена Пушкиным спустя четыре
года в стихотворении "Сто лет минуло как тевтон..."
Из письма к Плетневу ("Ты издал дядю моего..."). Этими стихами
начинается письмо от конца октября 1824 г. (см. т. 9), известное лишь в
черновом недописанном тексте.
Плетнев, Петр Александрович (1792-1865) - писатель, поэт, критик,
позднее профессор словесности, ректор (1832-1849) Петербургского
университета, академик. Один из самых преданных друзей Пушкина в течение
всей его жизни, Плетнев издавал почти все книги поэта, начиная с главы
первой "Евгения Онегина", выпущенной им в 1825 г.
Ты издал дядю моего - имеется в виду книга "Стихотворения Василия
Пушкина", СПб. 1822.
Опасный сосед - поэма (1811) В. Л. Пушкина, напечатать которую из-за ее
откровенной картины нравов ему не удалось.
Беседа - "Беседа любителей русского слова", литературное общество,
основанное в 1811 г. по мысли Державина и Шишкова, объединявшее
писателей-защитников традиций классицизма; в противовес этому обществу
возникло другое - "Арзамас", объединившее карамзинистов, членом которого был
и В. Л. Пушкин.
Плоды пустых моих трудов - речь шла о первой главе "Евгения Онегина".
Когда ж ты будешь свой издатель? - Плетнев своих произведений не издал.
"Как жениться задумал царский арап...". Стихотворение о прадеде Пушкина
Ибрагиме (Абраме Петровиче) Ганнибале, интерес к личности которого у Пушкина
обострился в Михайловском (см. выше "К Языкову", 1824, а также письмо к
брату от конца января - первой половины февраля 1825 г. и к П. А. Осиповой
от 11 августа 1825 г. - т. 9). Стихотворение написано в народном духе. Может
быть, это связано с рассказами Арины Родионовны, которая слышала семейные
предания Ганнибалов и хорошо помнила Абрама Петровича, - она была его
крепостной, выросла в имении Суйда (Петербургской губ.), где он жил и умер,
когда ей было двадцать три года. Эту же тему - сватовство Ганнибала к
русской девушке - Пушкин через три года разработал в своей повести "Арап
Петра Великого" (см. т. 5).
"Мне жаль великия жены...". Сатира на Екатерину II, известная лишь в
черновом, неотделанном тексте. Еще в 1822 г. Пушкин дал резко отрицательную
характеристику Екатерины II в заметке: "По смерти Петра I движение,
переданное сильным человеком..." (см. т. 7).
Мы Прагой ей одолжены. - Имеется в виду раздел Польши в 1795 г.
Следствием этого раздела явилось и то, что в 1815 г. Варшава с ее крепостью
Прага отошла к России.
И посрамлением луны - то есть Турции, на знаменах которой был знак
полумесяца - эмблема магометанства. Имеются в виду победы России над Турцией
(1774, 1791), объявление Крыма независимым от Турции (1774) и присоединение
его к России (1783-1792).
Минерва - то же, что Афина Паллада, богиня, в греческой мифологии,
воинственности, мужества, мудрости.
Аонида - муза; Екатерина II была автором драматических произведений,
аллегорических сказок, журнальных статей.
Орлов, Григорий Григорьевич (1734-1783) - один из пяти братьев Орловых,
главных участников переворота 1762 г., возведшего на престол Екатерину II,
первый ее фаворит, пользовался неограниченным на нее влиянием до 1774 г.,
когда его сменил Потемкин.
Делинь - принц Шарль-Жозеф (1735-1814), австрийский дипломат и военный
деятель, родом бельгиец; служил в России в 1782-1788 гг. и сопровождал
Екатерину II в ее путешествиях. Известен тонким остроумием.
Барков, Иван Семенович (1732-1768) - поэт и переводчик; автор
порнографических произведений, распространившихся в списках.
Вольтеру первый друг была - Екатерина II объявляла себя почитательницей
Вольтера и переписывалась с ним; Пушкин говорил об ее "отвратительном
фиглярстве в сношениях с философами ее столетия" и о том, что когда история
оценит ее деятельность - "тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее
славной памяти от проклятия России" (см. указанную заметку).
Наказ писала - имеется в виду "Наказ" Екатерины II, сочиненный ею
проект нового уложения законов; "перечитывая сей лицемерный Наказ, нельзя
воздержаться от праведного негодования..." - писал Пушкин (см. там же).
Флоты жгла - имеется в виду сожжение турецкого флота (в Чесменском
сражении 26 июня 1770 г., во время первой русско-турецкой войны при
Екатерине II) и шведского флота (в 1790 г., во время русско-шведской войны).
"Презрев и голос укоризны...". Написано в связи с планами бегства из
ссылки в Михайловском за границу. Планы эти были оставлены, стихотворение не
доработано, и два стиха из него - Иду в чужбине прах отчизны
С дорожных отряхнуть одежд -
использованы в "Борисе Годунове", но в них был вложен противоположный
смысл:
Вот, вот она! вот русская граница!
Святая Русь, Отечество! я твой!
Чужбины прах с презреньем отряхаю
С моих одежд - пью жадно воздух новый...
(слова Курбского в сцене "Граница литовская").
Младенцу. Стихотворение извлечено из черновой рукописи. Черновой текст,
предшествующий этому восьмистишию, дает основание считать, что поэт говорит
о своем незаконном ребенке:
Прощай, дитя моей любви,
Я не скажу тебе причины...
* И клевета неверно ей
Чертами опишет...
Быть может, о судьбе моей
Она со временем услышит...
Из письма к Родзянке ("Прости, украинский мудрец..."). Об А. Г.
Родзянке см. выше, прим. к стих. "К Родзянке", 1825. Этими стихами
заканчивается письмо от 8 декабря 1824 г. (см. т. 9).
Послание к Л. Пушкину ("Что же? будет ли вино?.."). Кроме этого
чернового текста послания к брату, известно пять стихов белового текста,
которые Пушкин напечатал в качестве примечания к строфе XLV главы четвертой
"Евгения Онегина" (см. т. 4).
К Сабурову ("Сабуров, ты оклеветал...").
Сабуров - один из четырех офицеров Сабуровых, служивших в лейб-гвардии
гусарском полку, стоявшем в Царском Селе в годы учения в лицее Пушкина.
Каверин, Молоствов, Чадаев, Зубов - лейб-гусары, о которых см. в
стихотворениях 1817 г.
Разговор Фотия с гр. Орловой. Гр. Орловой-Чесменской. На Фотия.
Фотий (1792-1838) - настоятель новгородского Юрьева монастыря, с 1822
г. - архимандрит, выдвинулся благодаря покровительству гр. Орловой.
Гр. Орлова-Чесменская (1785-1848) - дочь Ал. Гр. Орлова-Чесменского,
командовавшего флотом в Турецкой кампании (1770). Принадлежность этих
эпиграмм Пушкину установлена не окончательно.
"Как узник, Байроном воспетый...". Набросок к неизвестному
произведению.
Узник, Байроном воспетый - "Шильонский узник".
"Слаб и робок человек...". Набросок связан, вероятно, с "Подражаниями
Корану".
"С перегородкою каморки...". Черновой набросок, относящийся к
неизвестному замыслу.
"Твое соседство нам опасно...". К кому из соседей Пушкина по
Михайловскому обращено - неизвестно.
Опасный сосед - поэма В. Л. Пушкина, о которой см. выше, в прим. к
стих. "Из письма к Плетневу" (1824).
"Quand au front du convive, au beau sein de Délie...".
Французские стихи на ту же тему, как и написанные на том же листе стихи
"Лишь розы увядают...".
1 Когда на челе пирующего, на прекрасной груди Делии
Ослепительная роза кончила жизнь свою...
Вдруг отрываясь от родного стебля,
Как легкий вздох ее нежная душа испаряется,
У берегов Элизийских благоуханные тени ее
Зачаруют безжизненные берега Леты (франц.).
Наброски к замыслу о Фаусте. Эти разбросанные в разных рукописях
наброски на тему о Фаусте не были сведены Пушкиным воедино. Поэт оставил
замысел о посещении Фаустом ада и написал "Сцену из Фауста" с
противопоставлением образов Фауста и Мефистофеля в психологическом плане.
"Я был свидетелем златой твоей весны...". Стихи посвящены, по-видимому,
Анне Николаевне Вульф, сверстнице Пушкина, с которой он познакомился в свой
первый приезд в Михайловское - в 1817 г. Стихи недоработаны. Едва ли они
предназначались для вручения ей.
"Блестит луна, недвижно море спит...". Отрывок начала какого-то
эпического произведения, который еще не дает представления о замысле.
Намечено лишь два персонажа - старый и молодой евнухи, стражи гарема.
"Заступники кнута и плети...". Написано после получения письма
Вяземского от 28 августа и 6 октября 1825 г. Благодаря посредничеству
друзей, в ответ на хлопоты Пушкина о разрешении ему ехать лечиться за
границу, ему назначили Псков. Вяземский уговаривал Пушкина "уважить заботы
друзей, не отвергнуть из упрямства и прихоти милости царской и не быть снова
на ножах с общим желанием, с общим мнением" и т. д. (Акад. изд. Собр. соч.
Пушкина, т. XIII, стр. 220-224). Сатирические стихи в ответ на письмо
Вяземского написаны для себя. Кончаются они угрозой принять участие в
грядущей расправе над царем и не забыть "заступников кнута и плети".
Некоторые отсутствующие в быстро набросанном черновике слова дополнены
редактором: все - в стихе 3, и я - в стихе 4; несколько слов читаются
предположительно: знаменитые - в стихе 2, я дам царю - в стихе 10.
"Короче дни, а ночи доле...". Наброски перевода сказки Вольтера "Ce qui
plait aux dames" ["Что нравится женщинам" (франц.)].
Что жил во время Дагоберта - очень давно, в незапамятные времена.
Начало I песни "Девственницы". Довольно близкий перевод начала поэмы
Вольтера "La pucelle d'Orleans" ["Орлеанская девственница" (франц.)].
О ты, певец сей чудотворной девы - Жан Шаплен (1595-1674), автор очень
слабой поэмы об Иоанне Д'Арк (см. статью Пушкина "Последний из
свойственников Иоанны Д'Арк", 1837 - т. 6).
"Под каким созвездием...". Набросок стихотворения в народном духе.
Из письма к Вяземскому ("В глуши, измучась жизнью постной..."). Этими
стихами, написанными в духе характерного для Вяземского юмора, начинается
письмо к Вяземскому от начала ноября 1825 г. (см. т. 9) - ответ на письмо
Вяземского от 16 октября 1825 г. (см. Акад. изд. Собр. соч. Пушкина, т.
XIII, стр. 238).
Зубастых голубей - имеются в виду стихи Д. И. Xвocтoвa о попавшем в
силки голубе, который
Кой-как разгрыз зубами узелки -
И волю получил...
(Притча "Два голубя")
"Семейственной любви и нежной дружбы ради..."
1) Варианты в честь мадемуазель НН (франц.).
"Брови царь нахмуpя...". Куплеты являются "приращением к куплетам
Эристова", лицеиста второго выпуска, приятеля Дельвига (см. письмо Пушкина к
Дельвигу от сентября - октября 1825 г. - т. 9). Предположительно известен
один из куплетов кн. Д. А. Эристова: в ном высмеивается стиль непристойных
шуток придворных Александра I. Куплеты Пушкина высмеивают такие же "шутки"
самого царя.
"Он вежлив был в иных прихожих...". Начало эпиграммы на Воронцова.
Кюхельбекеру ("Да сохранит тебя твой добрый гений..."). Два стиха эти -
может быть, отклик на сообщение Рылеева: "После прочитаны были твои Цыгане.
Можешь себе представить, что делалось с Кюхельбекером. Что за прелестный
человек этот Кюхельбекер! Как он любит тебя! Как он молод и свеж!" (письмо
Рылеева к Пушкину от конца апреля 1825 г.). У Пушкина были основания
беспокоиться за судьбу Кюхельбекера, который уже побывал в ссылке на Кавказе
за слишком смелые лекции по русской литературе, которые он читал в Париже.
"В пещере тайной, в день гоненья...". Поэтическое претворение
воспоминания о том, как Воронцова подарила поэту перстень-талисман.
"Расходились по поганскому граду...". Эти два стиха в народном духе
сопровождаются в автографе Пушкина дважды записанной метрической схемой их.
Не установлено, являются ли стихи записью неизвестной в печати народной
песни, или сочинены Пушкиным.
Элегия на смерть Анны Львовны. Посылая это шутливое стихотворение
Вяземскому в конце апреля 1825 г., Пушкин писал: "Улыбнись, мой милый, вот
тебе элегия на смерть А. Льв.". Под текстом элегии в письме - подпись: "Я да
Дельвиг" (см. т. 9).
Анна Львовна - сестра отца поэта и дяди его, умершая в Москве 14
октября 1824 г.
Василий Львович - Пушкин, дядя поэта.
Лизавета Львовна - сестра А. Л., В. Л. и С. Л. Пушкиных.
Матвей Михайлович - Сонцов, муж Елизаветы Львовны.
Ольга Сергевна, Лев Сергеич - сестра и брат Пушкина. В последнем
четверостишии имеется в виду сентиментальное стихотворение В. Л. Пушкина "К
ней" ("Где ты, мой друг, моя родная...").
Красовский - цензор, подписавший "Полярную звезду" на 1825 г., где
появилось это стихотворение В. Л. Пушкина.
Из письма к Великопольскому ("С тобой мне вновь считаться
довелось..."). О Великопольском см. выше - "Послание к Великопольскому",
1828, и примечание. Этими стихами начинается записка к Великопольскому от 3
июня 1826 г. (см. т. 9).
Из Ариостова "Orlando furiosо". Вольный перевод двенадцати октав из
песни XXIII поэмы "Orlando furioso" итальянского поэта Ариосто (1474-1563).
1) "Неистового Роланда" (итал.).
2) Песнь (итал.).
3) Октава (итал.).
"Кристалл, поэтом обновленный...". Стихотворение посвящено бокалу, из
которого пил поэт Языков, гостивший летом 1826 г. у А. Н. Вульфа в
Тригорском. Дальнейший текст, после первого стиха строфы "В тебе таится жар
целебный", - утрачен: нижняя часть листа, на котором находится автограф
стихотворения, отрезана (уже после смерти Пушкина, вероятно из-за текста или
рисунка на обороте листа).
"Будь подобен полной чаше...". Написано, вероятно, по просьбе П. А.
Катенина, который писал Пушкину 6 июня 1826 г.: "...есть у меня к тебе новая
просьба. Для бенефиса, следующего мне за Андромаху, нужна была маленькая
комедия в заключение спектакля; я выбрал Minuit, и некто мой приятель
Николай Иванович Бахтин взялся мне ее перевести; но вот горе: там есть
романс или куплеты, и в роде необыкновенном. Молодой Floridor (по-русски
Владимир) случайно заперт в комнате своей кузины, молодой вдовы, ночью на
новый год, и не теряет времени с нею; пока они разнеживаются, под окном
дается серенада, в конце второго куплета бьет полночь, l'heure du berger;
старики входят, застают молодых, и остается только послать за попом, ибо все
прочее готово. Французские куплеты дурны, но я прошу тебя мне сделать и
подарить хорошие. Ты видишь по ходу сцены, что они должны означать..."
(Акад. изд. Собр. соч. Пушкина, т. XIII, стр. 282-283).
"Восстань, восстань, пророк России...". Четверостишие это записано в
50-х и 60-х гг. со слов некоторых ближайших современников Пушкина; эти лица
утверждали, что отрывок представлял собой первоначальную редакцию окончания
стихотворения "Пророк". Однако эти строки по своему характеру настолько
отличаются от "Пророка", что более вероятно, что этот отрывок связан с
другим стихотворением того же цикла (см. прим. к стих. "Пророк").
Текст четверостишия недостоверен, по-видимому искажен; в позднейшей
записи текста, со слов друзей поэта, слышавших стихи, последняя строка
читается: К у. г. явись.
Если вторую букву читать как у, то стих предположительно
восстанавливается: К убийце гнусному явись.
Если читать вторую букву как ц, то стих предположительно
расшифровывается: К царю губителю явись.
"Там на брегу, где дремлет лес священный...". В отрывке говорится об
оливковой роще (лес священный) на берегу моря в Гурзуфе, близ дома, где
Пушкин прожил в семье Раевских около трех недель в августе - сентябре 1820
г. Написано в 1820-1826 гг.
"Что-то грезит Баратынский...". Отрывок из послания к друзьям,
уцелевший в памяти поэта Н. Ф. Щербины, слышавшего стихотворение от Льва
Сергеевича Пушкина, брата поэта. Написано, по-видимому, во время ссылки
Пушкина, то есть в 1820-1826 гг.
Нравоучительные четверостишия. Написаны Пушкиным совместно с Языковым,
когда последний гостил летом 1826 г. в Тригорском. Четверостишия эти
являются пародиями на "Апологи" И. И. Дмитриева. Воспроизводя дух наивных
морализирующих сентенций старого поэта, облеченных в басенную форму, Пушкин
и Языков некоторыми из своих нравоучительных четверостиший пародировали
определенные апологи Дмитриева. "Мстительность" пародировала аполог "Мщение
пчелы":
Обиду мстя, пчела
В обидчика вонзила жало.
- И возгордилася? - Нимало:
На язве умерла.
"Мартышка" пародировала аполог Дмитриева "Чадолюбивая мать": Мартышка,
с нежностью дитя свое любя,
Без отдыха его ласкала, тормошила;
И что же? наконец в объятьях задушила.
Мать слабая! Поэт! остереги себя.
Кж. Урусовой ("Не веровал я троице доныне..."). Княжна Урусова, Софья
Александровна (1804-1889), впоследствии фаворитка Николая I, затем княгиня
Радзивилл. Славилась красотой. Пушкин познакомился с семьей Урусовых в 1826
г., приехав из ссылки в Москву.
Мадригал является переводом стихотворения (1759) Вольтера:
Oui, j'en conviens, chez moi la trinite
Jusqu'a present n'avait du tout fortune;
Mais j'apergois les trois graces en une:
Vous confondez mon incredulite {1}.
Принадлежность четверостишия Пушкину установлена не окончательно.
1) Да, сознаюсь, троица у меня до сих пор не имела успеха, но я вижу
трех граций в одной: вы колеблете мое неверие (франц.).
"Весна, весна, пора любви...". Написано в Петербурге, весной 1827 г.,
под впечатлением белых ночей, которых поэт не видел шесть лет. В
переработанном виде набросок вошел в строфу II главы восьмой "Евгения
Онегина". Последние стихи - отголосок рассказа Л. В. Давыдова, о котором
Пушкин написал под стихотворением Батюшкова "Пленный": "Л. В. Давыдов в
плену у французов говорил одной женщине: rendez moi mes frimas1). Батюшкову
это подало мысль написать своего "Пленного"" (см. заметки Пушкина на полях
2-й части "Опытов в стихах и прозе" К. Н. Батюшкова - т. 6).
1) отдайте мне мои морозы (франц.)
"О ты, который сочетал...". Набросок послания к Баратынскому,
написанный в связи с выходом в свет (21 сентября 1827 г.) первой книги его
стихотворений.
Из Alfieri ("Сомненье, страх, порочную надежду..."). Перевод монолога
Изабеллы из трагедии итальянского драматурга Альфиери "Филипп II" (1781).
"В роще карийской, любезной ловцам, таится пещера...". Незавершенный
отрывок в духе античной поэзии. Над текстом записана схема гекзаметра.
Описание пещеры сопоставляют с одним из описаний пещер в "Метаморфозах"
Овидия - в третьей песне, в рассказе об Актеоне и Диане; обращают внимание
на то, что Пушкин перенес действие из Гаргафии в Карию, видимо по месту
событий мифа об Эндимионе, любовнике богини Дианы, спящем в карийской
пещере. Эти наблюдения дали основание сближать отрывок с замыслом поэмы об
Актеоне (см. т. 3), задуманной, впрочем, еще в 1821 г.
"Я знаю край: там на брега...". Набросок одесского пейзажа.
В альбом Павлу Вяземскому ("Душа моя, Павел..."). Написано в альбом
шестилетнему сыну П. А. Вяземского.
Рефутация г-на Беранжера ("Ты помнишь ли, ах ваше благородье...").
Возражение (рефутация - опровержение) бонапартистской песне "T'en
souviens-tu, disait un capitaine..." {1}, которую стихотворение Пушкина
пародирует в духе грубоватой солдатской песни. Пушкин считал автором песни
Беранже, однако она написана поэтом Дебро.
Во II строфе имеется в виду швейцарский поход Суворова против
французских войск в 1799 г.; в последующих строфах - Отечественная война
1812 г.
1) Ты помнишь ли, говорил один капитан (франц.).
Эпиграмма на Шаликова. Сочинена Пушкиным совместно с Баратынским 15 мая
на завтраке у Погодина, "по случаю рассказанного анекдота", как записал в
этот день в своем дневнике один из участников завтрака. Кн. Шаликов, Петр
Иванович (1768-1852) - писатель-сентименталист, мишень всеобщих эпиграмм и
карикатур, издатель "Дамского журнала" и редактор официальной газеты
"Московские ведомости".
"Увы! Язык любви болтливой...". Обращено к А. А. Олениной.
Из альбома А. П. Керн.
Не смею вам стихи Баркова - Д. Н. Барков, бывший член "Зеленой лампы",
поэт, однофамилец поэта XVIII в. Баркова, известного своими
порнографическими произведениями.
Когда стройна и светлоока... - первые два стиха - цитата из
стихотворения А. И. Подолинского.
1) Любовь, изгнание (франц.).
"Уродился я, бедный недоносок...". Набросок стихотворения в народном
духе.
"Брадатый староста Авдей...". Отрывок, не получивший развития. Судя по
вариантам, -
Скворец поглядывал лукаво
или
Скворец мой был не пустомеля,
Не врал он всякой чепухи,
стихи должны были быть введением к стихотворной сказке в духе "Вервера"
французского поэта Грессе, где попугай, воспитанный в женском монастыре,
повторяет монахиням случайно им услышанную ругань пьяных солдат.
"За Netty сердцем я летаю...". Netty - Вульф, Анна Ивановна, племянница
П. А. Осиповой.
R - по-видимому, Россет, Александра Осиповна, впоследствии Смирнова
(см. прим. к стих. "В тревоге пестрой и бесплодной...", 1832).
О - очевидно, Оленина (см. прим. к стих. "То Dawe Esqr").
N - Нетти Вульф.
"Как быстро в поле, вкруг открытом...". Погодин, публикуя в 1841 г. эти
стихи, привел после стиха 4 еще два:
. . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Как он взвился, ретивый, смелый,
Через поток оледенелый!
"Волненьем жизни утомленный...". Черновой набросок одного из самых
ранних обращений к Олениной был оставлен недописанным. Использован несколько
позднее во 2-й строфе стихотворения "Предчувствие" - "Бурной жизнью
утомленный..." и т. д.
В. Л. Пушкину ("Любезнейший наш друг, о ты, Василий Львович...").
Начало послания к В. Л. Пушкину, написанного коллективно его старыми
товарищами по литературному обществу "Арзамас": первый стих написан
Вяземским, второй, четвертый и седьмой - Жуковским, третий - Пушкиным, пятый
- С. П. Жихаревым, шестой - неизвестным.
Буянов в старину, а нынешний Храбров. - Буянов - главный герой
стихотворной повести В. Л. Пушкина "Опасный сосед" (1811), Храбров - герой
новой повести его "Капитан Храбров" (1828).
Пленительный толмач и граций и скотов - В. Л. Пушкин переводил и
французскую легкую поэзию XVIII в. и басни.
Фазиль-хану ("Благословен твой подвиг новый..."). Фазиль-хан -
персидский поэт, с которым Пушкин познакомился около Казбека на
Военно-Грузинской дороге, когда Пушкин ехал в Тифлис, а Фазиль-хан в
Петербург. Встреча эта описана в главе первой "Путешествия в Арзрум" (см. т.
5).
"Критон, роскошный гражданин...".
Керамик - местность в окрестностях Афин.
На картинки к "Евгению Онегину" в "Невском альманахе". Эпиграммы на
неудачные иллюстрации А. К. Нотбека к "Евгению Онегину", помещенные в
"Невском альманахе на 1829 год". "В память нескольких недель, проведенных со
мною на водах, - вспоминал М. И. Пущин - Пушкин написал стихи на виньетках
из "Евгения Онегина" в бывшем у меня "Невском альманахе". Альманах этот не
сохранился, но сохранились в памяти некоторые стихи, карандашом им
написанные. Вот они: "Вот перешедши мост Кокушкин..." и т. д. В основу
иллюстрации к строфе XLVIII главы первой был положен рисунок Пушкина (см. т.
4), посланный им еще из ссылки брату для готовившегося издания первой главы
романа. Поэт писал: "Брат, вот тебе картинка для Онегина - найди искусный и
быстрый карандаш. Если и будет другая, так чтоб все в том же местоположении.
Та же сцена, слышишь ли? Это мне нужно непременно" (письмо от 10... 12
ноября 1824 г.; см. т. 9). В издании первой главы иллюстраций не было (как
не было их позднее и в изданиях всего романа, выпускавшихся самим поэтом).
Нотбек повернул Пушкина на картинке лицом к зрителю, что и вызвало
эпиграмму. "Другая надпись, которую могу припомнить, была сделана к
виньетке, представляющей Татьяну..."; виньетка иллюстрировала строфу XXXII
главы третьей. Изображение Татьяны было особенно плохо. Эта эпиграмма
состояла "из двенадцати стихов, которых первых четырех не могу
припомнить..." (Л. Майков, Пушкин, СПб. 1899, стр. 394).
Можно думать, что Пушкин сделал надписи ко всем шести рисункам Нотбека,
однако известны лишь приведенные М. И. Пущиным.
"Опять увенчаны мы славой...". Написано по поводу мира в Адрианополе,
заключенного 2 сентября 1829 г. и завершившего войну с Турцией 1828-1829 гг.
Опять увенчаны мы славой, // Опять кичливый враг сражен - то есть вновь
после наваринского морского сражения (1827) союзного флота - России,
Франции, Англии и Греции - против Турции, которое закончилось полным
уничтожением турецко-египетского флота.
Кичливый враг - Турция систематически отказывалась от всяких
переговоров с союзниками и даже после наваринского поражения не пошла на
уступки в пользу греков, которых требовали союзники.
Эдырне (Эдирне) - турецкое название Адрианополя.
И дале двинулась Россия, // И юг державно облегла, // И пол-Эвксина
вовлекла... - Россия получила по Адрианопольскому миру устье Дуная и весь
восточный берег Черного моря (Эвксин) - от Анапы до Поти.
"Восстань, о Греция, восстань...". Написано в связи с Адрианопольским
миром, по которому Греция получала независимость, хотя и неполную.
Восстань - здесь в значении: встань, подымись.
Недаром напрягала силы - восемь лет (с 1821 г.) боролась Греция за свою
независимость.
Недаром потрясала брань // Олимп и Пинд и Фермопилы - поэт называет
гору Олимп и горный хребет Пинд, как границы Фессалии и символ ее, - там
действовали дружины гетериста Одиссея в 1821 г.
Фермопилы защищались тем же гетеристом в 1822-1823 гг. от турок.
Тиртей - афинский поэт, поднявший своими песнями дух спартанцев во II
мессенской войне (VII в. до н. э.). Несколько отрывков из песен и
стихотворений Тиртея дошло до нашей эпохи.
О Байроне, как борце за освобождение Греции, см. в прим. к стих. "К
морю".
Рига (Ригас), Константин (1757-1798) - новогреческий поэт. Под влиянием
французской революции хотел осуществить освобождение Греции от турецкого
владычества революционным путем. Был расстрелян турками. Из его
патриотических стихотворений особенно известны так называемая греческая
марсельеза, военная песня, формула присяги и пэан.
Стихотворение "Восстань, о Греция, восстань..." находится на обороте
листа со стихотворением "Опять увенчаны мы славой...". Некоторые
исследователи на этом основании считают первое стихотворение продолжением
второго. Однако разные темы и настроения этих стихотворений не позволяют
согласиться с такой реконструкцией.
"В журнал совсем не европейский...". Недописанная эпиграмма.
Журнал совсем не европейский - "Вестник Европы".
Старый журналист - Каченовский;
болван семинарист - Надеждин.
Медок. Перевод начала поэмы английского поэта Р. Соути "Медок" (1805).
В основе поэмы лежит легенда об уэльском принце Медоке, открывшем Америку
(Мексику) еще в XII в. Переведенный отрывок посвящен возвращению
мореплавателей в Англию.
Уаллы - Уэльс, графство в Великобритании.
Отрывок написан пятистопным ямбом без постоянной цезуры - размером,
которым Пушкин стал пользоваться с осени 1830 г. Поэтому возможно, что
стихотворение написано не в 1829 г., как до сих пор считалось, а в 1830 г.
"Стрекотунья белобока...". В черновом автографе стихотворение имело
такой текст:
По забору вдоль потока
Меж ветвей
Скачет пестрая сорока
И пророчит нам гостей
Ночка, ночка, стань темнее,
Вьюга, вьюга, вей сильнее,
Ветер, ветер, громко вой,
Разгони людей жестоких
У ворот, ворот широких -
Жду девицы дорогой.
"Еще одной высокой, важной песни...". Перевод начала "Гимна к пенатам"
английского поэта Р. Соути. Осталось в черновом виде.
"Меж горных стен несется Терек...". "И вот ущелье мрачных скал...".
"Страшно и скучно...". Черновые наброски, описывающий Дарьяльское ущелье.
Ср. описание его в прозе - в "Путешествии в Арзрум", глава первая (см. т.
5).
"Шумит кустарник... На утес...". К какому замыслу относится этот
черновой набросок - неизвестно.
Дельвигу ("Мы рождены, мой брат названый..."). Недоработанное послание
Дельвигу писалось осенью 1830 г. в Болдине, когда Пушкин в своих черновых
статьях разбирал критику и нелитературные обвинения против себя и против
Дельвига, которого постоянно, вместе с Пушкиным, задевали его враги.
В последних строфах, написанных очень быстро и неотчетливо, некоторые
слова читаются предположительно: славу, надеждами; также предположительно
восстанавливаются редактором слова ругали и богатый, которых в рукописи нет;
некоторые слова недописаны: бокале - написано б, крылатый - написано - кры.
"Когда порой воспоминанье...". Воспоминанье... отдаленное страданье -
это, может быть, те же думы о двух умерших женщинах, о которых поэт писал в
стихотворении "Воспоминание".
Печальный остров - по-видимому, Соловки, остров в Белом море, на
котором расположен Соловецкий монастырь, место ссылки (туда Александр I
предполагал сослать Пушкина в 1820 г.)
Светлый край, где небо блещет - описание Италии перенесено, в несколько
переработанном виде, из стихотворения "Кто знает край, где небо блещет...",
1827 <Это стихотворение помещено в текстах 1828 года - В.Л.>.
"Полюбуйтесь же вы, дети...".
Длинный Фирс - кн. Голицын, Сергей Григорьевич (1803-1868), светский
знакомый Пушкина, любитель-композитор.
Черноокая Россети - Александра Осиповна Россет, впоследствии Смирнова
(см. "Ее глаза", 1828, и "В тревоге пестрой и бесплодной..." <В альбом А.О.
Смирновой - В.Л.>, 1832). Стихи разъясняются со слов С. Г. Голицына: он
начал игру в карты с человеком, проигравшим ему накануне и оставшимся у него
в долгу. Тот отвел Голицына в сторону и спросил: "Да ты на какие деньги
играешь? На эти или на те?" Под этими он разумел ставку нынешнего вечера, а
под теми свой долг. Голицын ответил ему: "Это все равно: и на эти и на те, и
на те, те, те". Игра продолжалась, но Пушкин слышал ответ Голицына; те, те,
те его очень забавляло, и он шутя написал стихи: "Полюбуйтесь же вы,
дети..." и т. д. (Михаил Лонгинов, Анекдот о Пушкине. "Библиографические
записки", 1858, э 16, ст. 495-496).
"Одни стихи ему читала...". Эпиграмма на какую-то из поэтесс,
современниц Пушкина; в основу текста положен отрывок из модного романа Жюля
Жанена "Confession", 1830. В главе 4-й повествуется о том, как герой -
Анатоль - безуспешно ищет себе невесту: "Находились матери, говорившие своим
дочерям: "Прочти же, дочка, элегию, которую ты сочинила вчера вечером при
лунном свете; мы одни, и наш гость будет снисходителен". И вот, не заставляя
себя упрашивать, юная муза читала стихи. Голова ее склонялась; грудь тихо
вздымалась; из уст изливалась гармония; самая истинная страсть дышала в ее
стихах: "Когда же придет тот, кому суждена любовь моего сердца? Каков он
будет, мать моя? Где он? Я бы опустила взоры" и прочее про любовь. Но
Анатоль не понимал". Последняя фраза повторяется в главе 4-й, с некоторыми
изменениями, шесть раз.
Из письма к Вяземскому ("Любезный Вяземский, поэт и камергер...").
Этими стихами начинается письмо от 14 августа 1831 г. (см. т. 9).
Василья Львовича узнал ли ты манер? // Так некогда письмо он начал к
камергеру... - Имеется в виду послание В. Л. Пушкина "К П. Н. Приклонскому"
(1812), начинающееся следующими стихами:
Любезный родственник, поэт и камергер,
Пожалуй, на досуге
Похлопочи о друге!
Ты знаешь мой манер...
Так солнце и на нас взглянуло из-за туч! - намек на чрезвычайно
тревожившее Вяземского обстоятельство - он был на плохом счету у полиции "за
развратное поведение" (см. письмо Пушкина к Вяземскому от конца января 1829
г.; т. 9).
На заднице твоей сияет тот же ключ - почетный знак камергера носили
ниже пояса сзади, около заднего кармана.
Из письма к А. О. Pоссет. Об А. О. Россет см. прим. к стих. "В альбом
А. О. Смирновой..." (1832). Записка, в которой находятся эти стихи, от
середины сентября 1831 г. (см. т. 9), заканчивалась фразой: "Vous aurez ce
second vers des que je vous l'aurai trouve" {1}.
1) Вы получите второй стих, как только я приищу его для вас (франц.).
"Так старый хрыч, цыган Илья...". Четверостишие сочинено для включения
в стихотворение Дениса Давыдова "Люблю тебя как сабли лоск..." и написано на
обороте рукописи этого стихотворения в автографе Д. Давыдова. Давыдов
переработал стихи Пушкина следующим образом:
Киплю, любуясь на тебя,
Глядя на прыть твою младую:
Так старый хрыч, цыган Илья,
Глядит на пляску удалую,
Под лад плечами шевеля.
В таком виде они вошли в качестве строфы третьей в названное
стихотворение, появившееся в печати под заглавием "Герою битв, биваков,
трактиров и б........" ("Стихотворения Дениса Давыдова", М. 1832).
Илья - Илья Осипович Соколов, цыган, руководитель цыганского хора в
Москве.
"Ну, послушайте, дети: жил-был в старые годы...". Черновой набросок к
неизвестному замыслу, начатому сперва иначе:
Жил-был в прежни времена
Живописец беспримерный...
"Я ехал в дальные края...". Воспоминание о поездке в Тифлис и в Арзрум
в 1829 г.
...друзей // Минувшей юности моей - Пушкин ехал на Кавказ для встречи с
Н. Н. Раевским (младшим) и некоторыми из сосланных туда декабристов.
"Царей потомок Меценат...". Незаконченный и недоработанный черновой
набросок перевода I оды первой книги Горация.
"Чу, пушки грянули! крылатых кораблей...". В незавершенных стихах
описано торжество спуска на воду летом 1833 г. нового военного корабля. Об
этом событии поэт писал еще во вступлении к "Медному всаднику":
Или крестит средь невских вод
Меньшого брата русский флот, -
но исключил эти стихи из окончательного текста; в третий раз Пушкин
упомянул о спуске корабля в неоконченной статье 1834 г. "О ничтожестве
литературы русской", говоря о петровской России - "Россия вошла в Европу,
как спущенный корабль, при стуке топора и громе пушек..." (см. т. 6).
Плетневу ("Ты хочешь, мой наперсник строгой..."). Послание к приятелю
Пушкина Плетневу о возвращении к работе над "Евгением Онегиным", начатое
онегинской строфой, было оставлено после первой строфы. Поэт вернулся к нему
спустя два года (см. "Плетневу", 1835).
"Зачем я ею очарован?..". Незаконченный отрывок близок по содержанию,
настроению, словарю, интонации к стихотворению "Когда б не смутное
влеченье...". Вероятно, это первый набросок, связанный с теми же
впечатлениями.
"В голубом небесном поле...". Черновой набросок начала стихотворения о
венецианском доже XIV в. Марино Фалиери (Фалиеро), казненном в
восьмидесятилетнем возрасте, через год после избрания его дожем, за участие
в заговоре демократических слоев против олигархического режима купеческой
патрицианской верхушки. Предание говорит, что Фалиери вошел в заговор по
личному поводу. Один патриций позволил себе оскорбить молодую жену дожа, а
затем и его самого. Разгневанный старик подал жалобу в сенат, который
наложил на обидчика ничтожное взыскание. Пушкин обратился к трагическому
сюжету о казни венецианского дожа после нескольких литературных произведений
на ту же тему: Гофман написал о нем новеллу (1829), Байрон - драму (1820).
Казимир Делавинь - трагедию (1829). У нас посвятил Марино Фалиери две строфы
в своей оде "Смерть Байрона" (1824) Кюхельбекер.
Бучентавр - резная гондола, на которой раз в год, в течение четырех
веков, происходило символическое обручение венецианского дожа с морем;
название происходит от фигуры быка с человеческой головой, которая украшала
нос гондолы.
"...Толпа глухая...". Начатые стихи, быстро набросанные в старой,
случайно попавшейся под руку тетради, записаны под датой, которая
подчеркнута: "9 дек. 1833 С. П. б. 7 1/2 вечера". Никаких событий этого дня
в жизни Пушкина мы не знаем.
"Надо помянуть, непременно помянуть надо...". Шуточное поминание
сочинено Пушкиным совместно с Вяземским и отправлено в письме Вяземского к
Жуковскому от 26 марта 1833 г. Стихам в письме предшествовали следующие
строки: "Не поговорим ли о словесности, то есть о поэзии, например, о нашей
с Пушкиным и Мятлевым, который в этом случае был notre chef d'ecole? {1} (A.
С. Пушкин, Полн. собр. соч. в шести томах, под редакцией Ю. Г. Оксмана и М.
А. Цявловского, Academia, 1936, т. II, стр. 555).
Трех Матрен да Луку с Петром, именами которых начато поминание, поэты
ввели по устойчивой народной традиции, отраженной и в стихотворении Пушкина
того же 1833 г. "Сват Иван, как пить мы станем..." (см. выше).
1) нашим главой школы (франц.).
"Везувий зев открыл - дым хлынул клубом - пламя...". Стихотворение,
описывающее гибель Помпеи, возникло под впечатлением картины Брюллова
"Последний день Помпеи"; может быть, оно отражает и чтение письма Плиния
Младшего к Тациту о гибели города, чему был свидетелем Плиний - главного
источника Брюллова. Картина была привезена из Италии в Петербург и
находилась сначала в Зимнем дворце (с августа 1834 г.), а затем - в Академии
художеств (с весны 1835 г.) - для общего обозрения. Под первым черновиком
стихотворения Пушкин набросал по памяти центральную группу картины - двух
мужчин, несущих старца отца.
"Стою печален на кладбище...". Описание деревенского кладбища в
Болдине, следы которого - равнина с плоскими холмиками, возле проезжей
дороги - сохранились до наших дней.
Надпись к воротам Екатерингофа. Четверостишие записано Пушкиным в его
дневнике 3 мая 1834 г. (см. т. 7). Из контекста неясно, является ли Пушкин
его автором. Первый стих имеет в виду стихотворение Хвостова "Майское
гулянье в Екатерингофе 1824 года. Графу Милорадовичу", изданное отдельной
книгой.
"Что белеется на горе зеленой?..". Перевод начала хорватской
("иллирийской") песни, записанной итальянским аббатом Д.-Б. Фортисом и
напечатанной в его книге "Путешествие по Далмации" (1774) (см. выше, письмо
Мериме к Соболевскому в предисловии Пушкина к "Песням западных славян").
Перевод Пушкина, оставшийся в рукописи, предназначался, вероятно, для цикла
"Песен западных славян". Кроме Фортиса и Мериме, до Пушкина эту песню
перевели Шарль Нодье, Гете, Востоков (1827). Датируется, как и следующее,
концом 1834 - началом 1835 г.
"Менко Вуич гpамоту пишет...". Черновой набросок, связанный с циклом
"Песен западных славян". Судя по началу этого оставленного замысла,
стихотворение должно было быть посвящено убийству бывшего господаря Сербии
Карагеоргия (Черного Георгия). В 1813 г. Карагеоргий бежал из Сербии,
которой овладели турки, и жил в Бессарабии (в Хотине). Милош Обренович,
соратник Карагеоргия по сербскому восстанию 1804-1807 гг., не последовал за
Карагеоргием, остался в Сербии, вел хитрую политику с турецкими властями,
был признан ими "кнезом", а в 1815 г. поднял восстание, охватившее всю
Сербию. Когда в 1817 г. Карагеоргий тайно вернулся в Сербию, чтобы примкнуть
к новому освободительному движению, Милош Обренович, соперник его по власти
над сербским народом, донес о его местопребывании туркам, а затем
изменнически убил его (12 или 13 июля 1817 г.) и голову послал белградскому
паше.
О Карагеоргии Пушкин писал в стихотворении "Дочери Карагеоргия" (1820),
в "Песне о Георгии Черном" - в "Песнях западных славян"; о Милоше Обреновиче
- в стихотворении "Воевода Милош", в том же цикле.
Плетневу ("Ты мне советуешь, Плетнев любезный..."). "Вы за "Онегина"
советуете, други...". "В мои осенние досуги...". Три наброска послания к
друзьям о возвращении к работе над "Евгением Онегиным" (см. "Плетневу",
1833). Среди этих друзей были Плетнев, Жуковский, Денис Давыдов. Первый
отрывок написан октавой, второй - александрийским стихом, третий -
онегинской строфой.
"О бедность! затвердил я наконец...". Перевод отрывка монолога Федериго
из драмы "Сокол" английского писателя Барри Корнуолла. Остался в черновом
тексте.
"Если ехать вам случится...". Первый автограф этого стихотворения
датируется 1833 г. (время поездки Пушкина в Болдино), второй - 1835 г.
(время поездки в Михайловское и Голубово - в 18-ти верстах от Тригорского).
Поэтому предлагавшиеся расшифровки географических названий во 2-м и 3-м
стихах предположительны. Наиболее вероятна следующая, еще неизвестная в
печати:
Если ехать вам случится
От Тригорского на Псков,
Там где Луговка струится
Меж отлогих берегов...
В первоначальном автографе первые стихи читались: Если ехать вам
случится
От ** к Москве
Там же находятся и стихи:
Там, где ровный и отлогий
Путь над Волгою лежит...
Родриг ("Чудный сон мне бог послал..."). Набросок вольного перевода
отрывка из поэмы английского поэта Р. Соути "Родриг, последний из готов"
(см. выше прим. к стих. "На Испанию родную...", 1835). Набросок предваряет
следующий эпизод поэмы: умирающего графа Юлиана исповедует священник, в
котором он узнает короля Родрига, соблазнителя своей дочери. Юлиан прощает
ему вину и умирает. Отрывок написан в 1833-1835 гг.
"То было вскоре после боя...". Перевод первых стихов поэмы Байрона
"Мазепа".
"Как редко плату получает...". Перевод отрывка из стихотворения
английского поэта Колриджа "Жалоба" ("Complaint"). Первый стих из него: "How
seldom, friend, a good great man obtain etc." - Пушкин вписал в альбом Ан.
Н. Вульф в октябре 1835 г. в Тригорском.
"Напрасно я бегу к сионским высотам...". В рукописи за вторым стихом
следовали еще два, тут же вычеркнутые:
Так, ревом яростным пустыню оглашая,
По ребрам бья хвостом и гриву потрясая...
"От западных морей до самых врат восточных...". Наброски перевода
стихов 1-4 и 188-195 десятой сатиры Ювенала, римского поэта I-II вв.
"Ценитель умственных творений исполинских...". Черновой набросок
послания к кн. Петру Борисовичу Козловскому (1783-1840), сотруднику
"Современника", переводчику и знатоку римской поэзии. Вяземский вспоминал в
некрологе Козловского: "В литературных беседах своих с Пушкиным настоятельно
требовал он от него перевода любимой своей сатиры Ювенала "Желания". И
Пушкин перед концом своим готовился к этому труду" (Полное собрание
сочинений кн. П. А. Вяземского, т. 2, СПб. 1879, стр. 293).
Друг бардов английских - Козловский долго жил за границей и близко был
знаком с английским литературным миром.
"Альфонс садится на коня...". Вольное переложение одного из эпизодов
французского романа графа Яна Потоцкого "Dix journees de la vie d'Alphonse
Van-Worden", Paris, 1814. Месть повешенных разбойников объясняется в романе
тем, что повешенные были несправедливо осуждены. Альфонс оказывается жертвой
этих мстителей, однако храбрость его побеждает их демонские козни. Вяземский
свидетельствовал, что "Пушкин высоко ценил этот роман, в котором яркими и
верными красками выдаются своеобразные вымыслы арабской поэзии и не менее
своенравные нравы и быт испанские" (Сборник Русского исторического общества,
т. 1, 1867, стр. 205).
Вента - постоялый двор.
"Ты просвещением свой разум осветил...". Текст реконструирован по
несовершенной транскрипции начала XX в. с чернового автографа Пушкина,
впоследствии утраченного. Написано стихотворение вероятнее всего в связи с
польским восстанием 1831 г.; но, может быть, и позднее, под впечатлением
толков по поводу газетных сообщений в феврале 1834 г. о выступлениях
Лелевеля (см. Дневник Пушкина, запись от 1 апреля 1834 г. - т. 7). К кому
обращены эти стихи - неизвестно.
"О нет, мне жизнь не надоела...". В черновом автографе стихотворения
есть такие отвергнутые поэтом варианты:
Еще я долго жить хочу
* Что в смерти доброго
Стихотворение датируется 1830-1836 гг.
"Конечно, презирать не трудно...". Неоформившийся набросок датируется
1830-1836 гг.
Бьевриана - "Bievriana", сборник каламбуров маркиза де Биевра
(1747-1789), изданный после его смерти.
"Сей белокаменный фонтан...". Набросок связан, вероятно, с
впечатлениями от поездки в Арзрум. Написан, по-видимому, в 1835 г., когда
Пушкин подготовлял отдельное издание "Путешествия в Арзрум" (издание не было
осуществлено).
"Еще в ребячестве, бессмысленный и злой...". По-видимому, воспоминание
о детском и юношеском увлечении Вольтером. Датируется предположительно
1835-1836 гг.
"Коль ты к Смиpдину войдешь...". Текст экспромта является пародией на
четверостишие А. Е. Измайлова, посвященное Смирдину:
Когда к вам не придешь,
То литераторов всегда у вас найдешь, И в умной дружеской беседе
Забудешь иногда, ей-ей, и об обеде.
Писатель гр. В. А. Соллогуб рассказал в своих "Воспоминаниях", что,
зайдя в ноябре 1836 г. вместе с Пушкиным в книжную лавку Смирдина, он
"импровизировал эпиграмму "Коль ты к Смирдину войдешь..." (4 стиха), которую
Пушкин "с необыкновенной живостью" заключил: Иль в Булгарина наступишь.
(В. А. Соллогуб, Воспоминания, М. - Л., 1931, стр. 360). По некоторым
данным, эпиграмма была сказана в 1831-1836 гг. (не позднее августа 1836 г.).
* Канон в честь М. И. Глинки ("Пой в восторге, русский хор...").
Куплеты написаны коллективно на обеде у А. В. Всеволожского 13 декабря 1836
г. по поводу оперы Глинки "Иван Сусанин", поставленной впервые 27 ноября
1836 г., в Петербурге. I куплет сочинен гр. Мих. Юр. Вильегорским, II -
Вяземским, III - Жуковским и IV - Пушкиным. Музыка сочинена кн. В. Ф.
Одоевским. Стихи с музыкой были тотчас же изданы (цензурное разрешение 15
декабря).
Обращений с начала месяца: 310, Last-modified: Wed, 14 Mar 2001 23:00:28 GMT