«…23 августа 1939 года в Москве был заключен сроком на 10 лет пакт о ненападении между Германией и СССР. На Верховном Совете СССР нарком иностранных дел В. М. Молотов 31 августа говорил: «Советско-германский договор о ненападении не только дает нам устранение угрозы войны с Германией, суживает поле возможных военных столкновений в Европе и служит делу всеобщего мира». А 1 сентября нападением Германии на Польшу началась Вторая мировая война.
17 сентября войска Красной Армии под командованием командарма второго ранга М.П. Ковалева и командарма первого ранга С.К. Тимошенко перешли восточную границу Польши – начался так называемый «освободительный поход». В соответствии с советско-германским секретным протоколом советские войска вышли на рубеж рек Нарев, Западный Буг, Сан. Западные области Белоруссии и Украины были присоединены к СССР.
29 сентября между СССР и Германией заключен «Договор о дружбе и границе».
В конце ноября 1939 года началась советско-финляндская война…»
«…Войска Ленинградского округа ввязались в тяжелые бои, принявшие затяжной характер. Финны мастерски построили оборону и довольно успешно сдерживали наступление. Сталин потребовал предпринять решительные шаги. На Карельском перешейке сконцентрировали две армии под командованием К.А.Мерецкова и В.Д.Грендаля. Командующим фронтом назначили С.К.Тимошенко, членом военного совета А.А.Жданова, начальником штаба И.В.Смородинова. Сталин в этой, как ее называют финны, «зимней войне» участвовал в качестве члена Главного военного совета наркомата обороны. Когда просматриваешь тысячи документов этой бесславной кампании, на которых стоят подписи главкома Ворошилова, члена Главного военного совета Сталина, начальника Генерального штаба Шапошникова, появляется ощущение, что политическое и военное руководство перед лицом сильного сопротивления финнов попросту растерялись. Доходило до того, что через голову командования фронтом Москва отдавала войскам распоряжения тактического характера.
В конце концов наше подавляющее превосходство в силах сказалось, и Красная Армия прорвала «линию Маннергейма», а в марте 1940 года был подписан советско-финляндский мирный договор. Но эта война на весь мир продемонстрировала крупные недостатки в организации, подготовке, управлении частями и соединениями Красной Армии. Сталин был раздосадован. 104 дня войны не принесли лавров ни армии, ни ему самому…»
«…Пока Жуков находился в Монголии, у него не было возможности в деталях изучить ход боевых действий между Германией и англо-французской коалицией. Пользуясь случаем, он спросил: - Как понимать крайне пассивный характер войны на Западе и как предположительно будут в дальнейшем развиваться там военные действия?
Усмехнувшись, Сталин сказал: - Французское правительство во главе с Даладье и английское с Чемберленом не хотят серьезно влезать в войну с Германией. Они все еще надеются подбить Гитлера на войну с нами. Отказавшись в 1939 году от создания с нами антигитлеровского блока, они тем самым не захотели связывать руки Гитлеру в его агрессии против Советского Союза. Но из этого ничего не выйдет. Им придется самим расплачиваться за свою недальновидную политику…»
«…А события в Европе разворачивались с непредсказуемой быстротой. 10 мая 1940 года войска Германии начали наступление против Франции. Командование союзников, ведущее против Германии «странную войну», не смогло организовать должного отпора. Немецкая армия прорвала слабую оборону союзников и подвижными танковыми соединениями рванулась к Ла-Маншу. Англо-французские войска потерпели сокрушительное поражение, их остатки эвакуировались в Англию. 14 июня пал Париж, и уже 22 июня представители Франции в Компьенском лесу подписали капитуляцию.
Молниеносное поражение Франции стало полной неожиданностью для руководства СССР, которое считало, что немецко-фашистские войска надолго застрянут в Западной Европе. Резкое изменение обстановки потребовало внести коррективы во все звенья сложной военной машины. Жизненно важным стало срочное решение возникших теоретических проблем ведения боевых действий в новых условиях.
Советская военная доктрина предусматривала непримиримость, ожесточенность вооруженной борьбы, ее длительный характер и предполагала перенесение боевых действий на территорию противника. Исходя из этого, главное внимание уделялось теории наступательных действий. В то же время такие проблемы, как стратегическая оборона, встречные сражения, вынужденные отступательные действия были разработаны слабо…»
В декабре 1940 года состоялось совещание высшего командного состава Красной Армии, на котором приняли участие командующие округами и армиями, члены военных советов и начальники штабов округов и армий, начальники всех военных академий, профессора и доктора военных наук, начальники центральных управлений и руководящий состав Генерального штаба, члены Политбюро ЦК ВКП(б). На совещании были заслушаны доклады К.А. Мерецкова, Д.Г.Павлова, Г.М. Штерна и других военачальников. Сделал доклад о характере современной наступательной операции и Жуков.
«…В заключение Г.К. Жуков сказал: «Красной Армии, где бы ее части в настоящее время ни дислоцировались, нужно быть готовой драться с искусным и технически оснащенным противником…При равных силах и средствах победу обеспечит за собой та сторона, которая более искусна в управлении и создании условий внезапности в использовании этих сил и средств. Внезапность современной операции является одним из решающих факторов победы. Для того чтобы успешно вести современные наступательные операции, необходимо иметь отлично подготовленные войска, командиров и штабы. Современные операции, развивающиеся быстрыми темпами, требуют исключительной слаженности, маневренности и гибкости. Войска, не обладающие этими способностями, не могут рассчитывать на успех».
Большой интерес вызвал доклад генерала армии И.В.Тюленева о характере современной оборонительной операции. Впервые за долгие годы вновь заговорили об обороне как об одном из важных видов боевых действий. Однако Тюленев, согласно заданию, коснулся лишь армейской оборонительной операции. Вопросы стратегической обороны так и не были затронуты, что впоследствии отрицательно сказалось на боевых действиях Красной Армии. Все учились наступать… …»
«… На основе выводов совещания через некоторое время были предприняты дальнейшие меры к повышению боевой готовности войск приграничных округов, совершенствованию штабного мастерства.
После совещания Жукова и наркома обороны Тимошенко неожиданно вызвал Сталин.
- Когда начнется у вас военная игра? – спросил он.
- Завтра утром, - ответил Тимошенко.
- Хорошо, проводите ее, но не распускайте командующих. Кто играет за «синюю» сторону, кто за «красную»?
- За «синюю», западную, играет генерал армии Жуков, за «красную», восточную, - генерал-полковник Павлов.
Игра проводилась 2-6 января 1941 года. Ее целью было – проверить реальность плана прикрытия государственной границы на западном стратегическом направлении. При составлении плана учения за основу стратегической обстановки взяли предполагаемые действия, которые могли иметь место на западной границе в случае нападения фашистской Германии. По исходной обстановке «западные» упреждали в развертывании своих войск «восточных» и создавали четыре фронта, от Балтийского до Черного моря. Главный удар они наносили двумя фронтами (160 дивизий) на киевском направлении. Здесь-то и была заложена ошибка в определении Генеральным штабом главного удара немецко-фашистских войск на случай войны, которая потом дорого обошлась Красной Армии…»
«…Несмотря на то, что эта, а затем и вторая оперативно-стратегическая игра, дали немало пищи умам советских военачальников, не все уроки были учтены при подготовке к отражению возможной агрессии. Не последнюю роль в этом сыграло то, что цели обеих игр ограничивались приобретением высшим комсоставом навыков подготовки и ведения только фронтовых и армейских наступательных операций, неверная, как показали последующие события, ориентация участников на неверное направление (киевское0 возможного главного удара противника.
В ходе первой и второй игры выяснились и другие недочеты. Г.К.Жуков вспоминал, что, когда ему поручили доложить на Главном военном совете итоги игры, он обратил внимание руководства на невыгодно размещенную систему укреплений районов вдоль новой границы. Было бы целесообразно отодвинуть их на сто километров вглубь. То есть, по существу, Жуков высказал критическое замечание по поводу решения, утвержденного Сталиным.
Сталин, вспоминал Георгий Константинович, внимательно слушал доклад. Его особенно озадачило следующее обстоятельство: почему «синие» были так сильны, почему в исходных данных игры были заложены такие крупные немецкие силы? Жуков ответил:
- Это соответствует возможностям немцев и основано на реальном подсчете всех тех сил, которые они могут бросить против нас в начальный период войны, создав на направлении главного удара большое преимущество.
Сталину понравился обстоятельный доклад Жукова, его аргументация, смелость в отстаивании своих взглядов.
На следующий день после подведения итогов стратегической игры у Жукова состоялся разговор со Сталиным.
- Политбюро решило освободить Мерецкова от должности начальника Генерального штаба и на его место назначить вас, - поздоровавшись с Жуковым, сказал Сталин…»
«…31 января 1941 года Жуков прибыл в Москву и, приняв у Мерецкова все дела, вступил в должность начальника Генерального штаба. Весь февраль ушел на тщательное ознакомление с деятельностью «мозга армии»…»
«…В годы войны, в моменты самых тяжелых раздумий, да и после победы Жуков не раз мысленно возвращался к тем немногим месяцам работы в генштабе. Что делали не так? Почему проиграли начало войны? Может, в этом есть и его вина?
Одним из главных направлений работы Г.К.Жукова было планирование стратегического развертывания и использования вооруженных сил на случай войны. И это не случайно, так как, по мнению видного военного теоретика, профессора Академии генерального штаба В.А. Меликова, «стратегическое развертывание является сердцем плана войны». Во второй половине 1940 года, после разгрома Франции и оккупации почти всей Западной Европы, армия фашистской Германии высвобождалась и могла быть направлена на восток. Кроме того, был заключен пакт Берлин-Рим-Токио. Угроза агрессии против нашей страны резко возросла. Это обязывало ускорить проведение целого ряда мероприятий по подготовке Красной Армии.
С приходом Г.К.Жукова в Генеральный штаб генерал А.м. Василевский доложил об имеющихся уже планах обороны страны и мобилизационного развертывания вооруженных сил. Еще осенью прошлого года под руководством Б.М.Шапошникова были разработаны соображения об основах стратегического развертывания Красной Армии на случай войны. В нем указывалось, что сложившаяся политическая обстановка в Европе создает возможность вооруженного столкновения на наших западных границах. Наиболее вероятными противниками являются: на западе – Германия, на востоке – Япония. Вооруженное столкновение на западе может вовлечь в войну на стороне Германии Румынию, Венгрию, Финляндию и Италию, при вооруженном нейтралитете Ирана и Афганистана. Возможно также открытое выступление Турции, инспирированное немецко-фашистским руководством. Считали, что против нас Германия может выделить большую часть сухопутных сил – до 173 дивизий. С учетом войск союзников Германии на западных границах СССр может быть развернуто до 253 дивизий, 10 550 танков, 15 100 самолетов. Япония может развернуть до 50 дивизий, 1200 танков, 3000 самолетов…»
«…Советская разведка через одиннадцать дней после подписания 18 декабря 1940 года Гитлером директивы «Барбаросса» знала о ее наличии. Спустя три месяца, в марте 1941 года, начальник разведывательного управления Генерального штаба Ф.И.Голиков доложил И.В.Сталину о том, что германское командование для нападения на Советский Союз создало три армейские группы, которым предстояло нанести удары в направлениях на Ленинград, Москву и Киев. Сосредоточение германских войск у границ СССР было вскрыто еще в феврале 1941 года. Поступали Сталину и другие сведения. Однако, как заверяет Жуков, до начальника Генерального штаба эти сведения не доводились.
«Как начальник Генерального штаба, - пишет он, - принявший этот пост 1 февраля 1941 года, я ни разу не был информирован И.В.Сталиным о той разведывательной информации, которую он получал лично».
Естественно, что отсутствие разведсведений сказывалось на качестве и полноте разрабатываемых планов…»
«…Наряду с мобилизационным планом, был подготовлен и 11 марта представлен лично Сталину и Молотову документ особой важности – уточненный план стратегического развертывания вооруженных сил на Западе и Востоке. «Сложившаяся политическая обстановка в Европе заставляет обратить исключительное внимание на оборону наших западных границ, - указывалось в документе. – При условии окончания войны с Англией предположительно можно считать, что из имеющихся 260 дивизий… до 200 дивизий, из них 165 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных, будут направлены против наших границ… Германия вероятнее всего развернет свои главные силы на юго-востоке от Седлец до Венгрии с тем, чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину. Этот удар, по-видимому, будет сопровождаться вспомогательным ударом на севере из Восточной Пруссии на Двинск и Ригу или концентрическими ударами со стороны Суваки и Бреста на Волковыск – Барановичи». Таким образом, в угоду Сталину прежний, по сути дела, реально учитывавший возможное направление главного удара германской армии план был изменен. Поскольку считалось, что Сталин является величайшим авторитетом, и в военных делах тоже, никому и в голову не приходило сомневаться в его суждениях и оценках обстановки. Просто полагали, что не все поняли из того, что ясно Сталину. Даже когда его решения накануне войны шли вразрез с реальной обстановкой, никто не допускал и мысли о том, что Сталин ошибается. «…У меня была огромная вера в Сталина, - говорил Г.К.Жуков, - в его политический ум, его дальновидность и способность находить выходы из самых трудных положений. В данном случае – в его способность уклониться от войны, отодвинуть ее. Тревога грызла душу. Но вера в Сталина и в то, что в конце концов все выйдет именно так, как он предполагает, была сильнее».
После представления уточненного плана стратегического развертывания по указанию Г.К.Жукова 10 апреля была подготовлена директива на разработку плана оперативного развертывания войск приграничных военных округов. Кроме того, требовалось срочно разработать план обороны государственной границы. С подготовкой этого плана Генеральный штаб явно опаздывал. Жуков постоянно торопил исполнителей, но план разработали только к началу мая 1941 года и довели директивой до штабов округов.
К этому времени обстановка на границе серьезно осложнилась, так как возросли начавшиеся еще в январе (по данным разведывательного управления Генерального штаба) дополнительные переброски германских войск в Восточную Пруссию, Польшу и Румынию.
5 мая начальник разведывательного управления генерал Ф.И.Голиков доложил Жукову, что количество немецких войск окоо государственных границ достигло 103-107 дивизий, из них в Восточной Пруссии – 23 - 24 дивизии, в Польше – 60 – 63 дивизии, в Румынии и Венгрии 14 - 15 дивизий.
- Как вы это оцениваете? – спросил Жуков. – Можно ли верить официальной пропаганде Германии, что такая масса войск готовится под нашим носом для нападения на Англию?
- Трудно в это поверить… - не совсем уверенно ответил Голиков. – Но товарищ Сталин так считает. …»
«…Понимая, что армии будет трудно сдержать первый мощный удар немецких войск, Георгий Константинович, исходя из требования уставов атаковать противника, где бы он ни находился, намеревался вместе с наркомом обороны выйти в ЦК и СНК с предложением о нанесении упреждающего удара. К середине мая Василевский, по их поручению, завершает разработку проекта «Соображений по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками»…»
«…В проекте документа подчеркивалось: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность упредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предупредить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск».
Проект был подписан только одним человеком – его разработчиком Василевским. Для того чтобы продолжить работу над «Соображениями», необходимо было получить одобрение ЦК и правительства.
И Жукова и Тимошенко терзала одна мысль – как в этом убедить Сталина. Реальность тогдашней политической ситуации была такова, что все мало-мальски важные военные вопросы решались партийным руководством, а точнее сказать, лично Сталиным. Всем остальным отводилась роль исполнителей указаний. Зависимость чисто военных решений от тех или иных политических установок привела к тому, что в предвоенный период был допущен целый ряд стратегических просчетов,, которые обусловили тяжелые поражения войск Красной Армии в начальный период войны.
Справедливости ради надо отметить: критический подход к оценке событий и руководящих деятелей, прямота и честность суждений Г.К.Жукова проявились и в том, что он никогда не снимал с себя ответственности за те просчеты.
Новый документ 15 мая был представлен Сталину. Однако он (а соответственно и правительство) не только не принял во внимание «Соображения» об упреждающем ударе, но и ответил категорическим отказом на просьбы наркома обороны С.К.Тимошенко и начальника Генерального штаба Г.К.Жукова дать разрешение на приведение войск приграничных округов в боевую готовность. Он по-прежнему полагал, что у страны еще есть достаточно времени для подготовки к схватке с Германией. Сталин обвинил Тимошенко и Жукова в стремлении спровоцировать Гитлера на нападение, полагая, что проведение мобилизации, сосредоточение и развертывание войск могут рассматриваться как повод для агрессии. Возьми тогда верх точка зрения руководства наркомата и генштаба, скольких жертв можно было бы избежать…
В конце мая 1941 года состоялось расширенное заседание Политбюро ЦК ВКП(б). На нем с докладом выступил и начальник Генерального штаба генерал армии Г.К.Жуков.
Открывая заседание, Сталин, в частности, сказал:
- Обстановка обостряется с каждым днем, и очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии. В это, конечно, трудно поверить, так как Германия ни в экономическом, ни в военном отношении сегодня к войне с Советским Союзом не готова.
По свидетельству Жукова, такая противоречивая оценка вероятных действий Германии,, которая, с одной стороны, может спровоцировать начало войны, а с другой – не готова к ней, звучала из уст Сталина до последнего мирного дня.
Начальник Генерального штаба в своем выступлении охарактеризовал состояние сухопутных войск Красной Армии на конец мая. Из его выступления следовало, что все 170 дивизий приграничных округов имеют некомплект личного состава. Чтобы довести их до штатной численности, Жуков предложил провести всеобщую мобилизацию, чего до начала войны так и не сделали.
Георгий Константинович также отметил, что большинство механизированных и пять воздушно-десантных корпусов еще находятся в стадии формирования. Говоря о недостатках в других родах войск, он остановился на подготовке оборонительных рубежей.
- Строительство укрепленных районов не завершено, и с этой стороны новая граница крайне уязвима, - говорил Жуков. – В связи с этим считаю своим долгом заявить, что предпринятое по предложениям товарищей Кулика, Шапошникова и Жданова разоружение укрепленных районов на старой границе явно ошибочно. Они еще могут пригодиться.
Некоторые историки и политики утверждают, что делалось это по требованию Сталина при молчаливом согласии С.К.Тимошенко и Г.К.Жукова. А Б.М.Шапошников якобы выступал против разоружения старых укрепрайонов. Эти заявления опровергает диалог, который имел место на этом же заседании Политбюро ЦК ВКП(б).
- Вы что же, считаете, что мы будем отступать до старой границы? – спросил Сталин Жукова.
Его поддержал заместитель председателя СНК СССР и председатель Комитета обороны при СНК СССР К.Е.Ворошилов:
- Товарищ Жуков здесь явно переоценивает будущего противника и недооценивает наши силы.
- На войне все бывает, товарищ Сталин, - сказал Жуков. – Я же привык всегда готовиться к худшему. Тогда не будет неожиданностей. Что же касается замечания товарища Ворошилова, то его недооценка противника уже однажды дорого обошлась нашим вооруженным силам во время финской кампании…»
«…Подводя итоги докладу Г.К.Жукова, Сталин согласился с ним во всем, признал и ошибочность предвоенной кадровой политики:
- В ходе современного и правильного очищения наших вооруженных сил от проникшей в них иностранной агентуры, - сказал он, - товарищ Ворошилов и его заместитель по наркомату обороны явно перестарались…увольнение сорока тысяч командиров из вооруженных сил – это мероприятие не только чрезмерное, но и крайне вредное…»
«…Войска занимались плановой боевой учебой, находились в летних лагерях, корпусная и дивизионная артиллерия отрабатывала боевые задачи на окружных полигонах. Но Жукова терзали сомнения: успеют ли войска занять свои рубежи в случае начала боевых действий. Поэтому 13 июня Жуков и Тимошенко попросили разрешения у Сталина привести войска приграничных округов в полную боевую готовность и развернуть первые эшелоны по плану прикрытия.
- Подумаем, - ответил неопределенно Сталин.
На другой день начальник генштаба и нарком обороны были у Сталина и снова доложили ему о необходимости приведения войск в полную боевую готовность.
- Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы оба это или нет?
- Нет, товарищ Сталин, - с усилием сказал Тимошенко, - мы предлагаем скрытно привести войска в полную боевую готовность и имеющимися силами занять оборонительные рубежи.
Его поддержал Жуков, который доложил, что, по данным разведки, немецкие войска уже развернуты и готовы в ближайшее время перейти в наступление.
- Не во всем можно верить разведке, - тоном, не терпящим возражений, ответил Сталин.
И все же на свой страх и риск нарком обороны порекомендовал командующим округами провести тактические учения соединений в сторону государственной границы. Несколько дивизий под видом учений вышли к границе и заняли предназначенные им оборонительные рубежи.
Об этом мгновенно узнал нарком внутренних дел Берия и доложил Сталину. Жукову и Тимошенко был учинен настоящий разнос. Они были строго предупреждены о личной ответственности за последствия. Сталин категорически запретил производить какие-либо выдвижения войск на передовые рубежи без его личного указания…»
«…Вечером 21 июня Г.К.Жукову позвонил начальник штаба Киевского особого военного округа.
- К пограничникам явился с той стороны немецкий фельдфебель, - докладывал М.А.Пуркаев, - и утверждает, что войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
Жуков немедленно доложил об этом Тимошенко и Сталину.
- Приезжайте с наркомом ко мне, - сказал Сталин. …»
«…Сталин, выслушав генералов, был явно озабочен и подозрительно спросил:
- А не подбросили ли нам этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?
- Нет, - твердо ответил Тимошенко, - это совпадает с другими многочисленными данными.
- Что будем делать? – спросил Сталин.
Зная настроения Сталина по этому поводу, все молчали. Тогда нарком обороны Тимошенко, чуть выйдя вперед, в напряженной тишине сказал:
- Необходимо немедленно дать директиву о приведении войск приграничных округов в полную боевую готовность и занятии ими оборонительных рубежей.
- Читайте, - приказал Сталин.
Г.К.Жуков начал читать текст заранее подготовленного проекта директивы.
- Такую директиву сейчас давать преждевременно, - резко перебил его Сталин. – Может, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение немецких частей может начаться с провокационных действий. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.
Жуков вышел в другую комнату и вместе с генералом Ватутиным быстро составил новую директиву войскам. Ознакомившись с ней, Сталин сделал несколько поправок и передал наркому обороны Тимошенко для подписи. Этот документ вместе с Тимошенко подписали Жуков и Маленков. Директива отличалась многословием, в ней отсутствовало главное – конкретность. Явно двусмысленным было требование не поддаваться на провокации. По плану, на случай войны, войска должны были быть приведены в состояние боевой готовности короткой шифротелеграммой: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941», истинный смысл которой был известен всем командующим, командирам и начальникам штабов. Вместо этого в войска ушла директива № 1.
После того как директиву подписали, генерал Н.Ф.Ватутин уехал, чтобы срочно передать ее в округа. Передача столь громоздкого документа закончилась только в 00 часов 30 минут 22 июня 1941 года, а на весь путь до округов, оттуда до армий, корпусов, дивизий, в целом ушло более четырех часов драгоценного времени. Но и это еще не все: Большинство частей и соединений приграничных военных округов до начала нападения противника приказ о боевой готовности так и не получили…»
«…В то время как на востоке занимался новый день – 22 июня 1941 года, на западной границе Советского Союза еще продолжалась самая короткая в году ночь. Штабы групп немецких армий, сосредоточенных на границе с СССР, получили условный сигнал «Дортмунд» - начать вторжение…»
«…Неслышно, как-то осторожно, молча зашли в 5 часов 45 минут утра в кабинет Сталина В.М.Молотов и Л.П.Берия, за ними С.К.Тимошенко, Г.К.Жуков, Л.З.Мехлис. Подходя к своему стулу, нарком иностранных дел Молотов выдавил:
- Германское правительство объявило нам войну…
Повисла длительная пауза.
Сталин тяжело опустился в кресло и застывшим взглядом уперся в стену, только в подрагивавшей руке сиротливо дымилась трубка.
Все молчали.
Жуков, раскрывая взятую с собой папку, сказал:
- Разрешите немедленно обрушиться на вторгнувшегося врага всеми имеющимися в приграничных округах силами и задержать его дальнейшее продвижение.
Тимошенко решительно уточнил:
- Не задержать, а уничтожить!
Сталин, несколько придя в себя, тяжело поднялся с кресла, сказал:
- Давайте директиву… …»
«…Директива № 2 напоминала предыдущую директиву № 1. От войск требовалось «всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы», но «границу не переходить», то есть они заранее были скованы в своих действиях. И только авиации разрешалось пересекать границу…»

(Валерий Краснов «Неизвестный Жуков»)