Четверг, 2024-03-28, 12:44 PM
Главная Регистрация Вход
Приветствую Вас неизвестный прохожий | RSS
Главная » Статьи » О кино, музыке, здоровье, технике, интересных фактах.

Виктор Сухоруков о себе.
Виктор СУХОРУКОВ: Еду как-то в метро. И на станции “Курская” вдруг подходит ко мне женщина — выше меня ростом, крупная, груди пятого размера. Испуганная вся, покраснела… И вдруг говорит: “Спасибо вам, что вы не стесняетесь нашего Орехова-Зуева!” Как мне это было приятно! Кстати, открою секрет: однажды я дал себе слово, что где бы я ни был — обязательно буду упоминать свой город. И даже как-то умудрился это провернуть на церемонии “Золотого граммофона”. Я вручал премию Киркорову, а он, видать, меня перепугался (там в контексте режиссуры шел отрывок из “Брата-2”, где я говорю, что Киркорова не люблю: “одно слово — румын”). Так вот, я ему вручаю статуэтку в Кремлевском дворце и говорю, что я из Орехова-Зуева, и мои папа и мама… короче, всем привет передал! Киркоров меня перебивал, думал, что я какую-то пакость сотворю, и не понимал, что мне сейчас не до него — мне привет Орехову-Зуеву передать надо!!!

Россия — это моя страна, а родина — это та точка земли, где я произрос, где папка с мамкой упали друг на друга, это город Орехово-Зуево. И как бы к нему ни относились и каким бы он на самом деле ни был — бандитским, фабричным, смурным, — все равно для меня это главное место на земле. Я часто туда езжу, всегда возвращаюсь и могу честно сказать, что умирать поеду именно туда. Сейчас фабричный центр Советского Союза, куда в одно время свозили работать ткачихами даже девчонок из Вьетнама, конечно, другой. Там уже нет мощного хлопчатобумажного комбината, где я начал свою трудовую деятельность, мечтая стать актером. Наша семья по общепринятым меркам была большой: все-таки трое детей, и я самый старший. Мои родители — простые люди: мама — ткачиха на фабрике, папа — чистильщик ткацких машин.

Закончил я восемь классов в школе №4, которая сейчас мне кажется маленьким-маленьким домиком в бурной зелени. Потом я пошел в вечернюю школу рабочей молодежи, закончил ее — и в армию! А родился в так называемой 21-й казарме. Многие даже не знают, что такое казарма: ведь это не барак, не дом, не квартира. Казарма — это тоже тип зданий, построенных еще Саввой Морозовым для фабричных рабочих. Жил я в двухэтажном доме буквой “Т” в районе Подбашня. Потому что рядом находилась огромная красивая башня с часами. Дом мой уже давно сломали, когда расширяли железную дорогу, но, говорят, бузина — я ее когда-то посадил под окном — до сих пор жива. Так что для меня Орехово-Зуево — это дом. Туда я ездил пить и там же прятался от пьянства. Я там мечтал и хоронил мечты...

Когда я получил “Нику”, мэр города Кудинов прислал мне поздравительную телеграмму. Для меня это очень почетно. В масштабе страны я, конечно, никто и звать меня никак, а в масштабе города Орехово-Зуево я — победитель. Когда я, со своею мечтою стать актером, кинулся в Москву, не было никакой поддержки. Были только сомнения, презрение, насмешки, удивление: мол, Господи, куда он, ушастый и конопатый, в артисты лезет?! Странный он, этот Сухоруков: урод уродом, а туда же! А я все равно шел. Сегодня я уже удивляюсь: как это я тогда не сломался, не обиделся, не набил никому…

По части краеведческого музея: интересное совпадение. Я ко Дню Победы замыслил подарить музею города Орехово-Зуево пулемет “Максим”. У меня он есть! Подарочный, 1950 года выпуска, отреставрированный. Но мне сказали, что вроде бы музей разрушается. Очень грустно, если так. Хотя точно я не знаю, потому что бываю в городе наездами и многое вижу только через окошко такси. Хотя бывает, меня подмывает снять трубку и позвонить в мэрию (или, как ее до сих пор у нас называют, Дом советов) и сказать: “Постелите, пожалуйста, асфальт у моего подъезда”. Это я о краеведческом музее, что ли?..

Друзья-подруги из школы уже бабушками-дедушками стали. А я настолько редко бывал дома, что время нас разъединило. Многие из моих друзей умерли — кто от пьянства, кто от тоски, кто-то просто потерялся в этой жизни… Среди сегодня здравствующих тоже есть те, кого я считал друзьями, но у них нет особенного желания со мной общаться. Я не знаю почему. А есть ребята, которые, как мне кажется, избегают меня. Может быть, потому, что сегодня я — другой Сухоруков, не тот, что здесь жил когда-то. Есть и те, кто провожал меня насмешками и ждал, когда я споткнусь, рухну и вернусь обратно.

И однажды ведь так и произошло. Я рухнул в Ленинграде — да, рухнул. Не скрываю. И как это скроешь, когда ворона схватит сыр, который лежит на твоем стакане с бормотухой, полетит в Орехово-Зуево, каркнет, сыр потеряет, и… Сухоруков во всем виноват. Кто-то радовался, другие сочувствовали, а кто-то и руки от удовольствия потирал. Но это было давно.

Вопрос, есть ли у меня кто там, — хороший вопрос. Отвечаю: есть! Весь город мой! И в то же время — никого нет, кроме моей дорогой и любимой сестры Галины Ивановны. Она, в отличие от меня, девочка трудолюбивая, работает портнихой. Гале 20 августа будет 44 года, но для меня она внешне и внутренне останется младшей сестренкой, девочкой 11—12 лет. Она мне до сих пор снится маленькой! У нее есть сын, мой любимый племянник Ванька. Я к нему очень трепетно отношусь, и мне хочется, чтоб он в этом мире существовал в масштабах пошире, чем город Орехово-Зуево. Хотя для меня это самый любимый и родной маленький провинциальный город.

Недавно у меня там появился маленький домик — бунгало, как строители его назвали, — на шести сотках, которые я себе приобрел в садоводческом товариществе. Я землю люблю. Вот ездил туда, сорняки перекапывал. На том месте раньше свалка была до неба, и теперь все ходят, как на выставку, смотрят, что с моим участком происходит. Так что отказался от морей-океанов, даже от любимой Карелии, и как только появляется возможность — еду в Орехово. У меня там теперь есть свои подсолнухи, свои соловьи... На электричке. Многие удивляются, что я езжу в электричке, а я удивляюсь тому, что они удивляются.

Метро самый надежный вид транспорта! А не обидно стоять где-нибудь в “пробке” среди чихающих на тебя химическими отходами автомобилей? Стоишь как идиот и сделать ничего не можешь. Ну и что, что в метро узнают? Кстати, чаще не узнают, а гадают, я это или не я. Была история. Старушка продавала на улице летнюю обувь. Я остановился и стал разглядывать сандалии. Она их расхваливает: “Бери, милок, легкие, хорошие… Знаете, вы так на Виктора Сухорукова похожи, и улыбка у вас — как у него”. Другая женщина ей говорит: “Да это он и есть — Сухоруков!” — “Да как же, Сухоруков! Будет он тут у меня сандалии покупать!..” — не верит та. Словом, я уже и обувь у нее купил, а они продолжали спорить, я это или не я. И даже спросили, нравится мне актер Сухоруков или нет. “Нравится! Я очень люблю этого артиста, классный он!”

Кстати, что удивительно: раньше играл сплошных отморозков, киллеров, бандитов — а народ на улицах все равно мне улыбался. На днях сижу на веранде одного кафе на Тверской, веду переговоры насчет фильма, люди мимо идут, смотрят, улыбаются, переговариваются... И женщина одна тоже мимо прошла, а потом вернулась с огромным букетом роз. Вручает мне цветы, благодарит меня за то, что я такой замечательный. Я сначала растерялся, а потом говорю продюсерам: “Я это все сам подстроил, чтоб вы видели, какой я классный артист!”

Актеры — люди с психическими отклонениями, нет, не в медицинском смысле. Каждый из них уверен в том, что у него обязательно все получится, а получается у единиц. Эти люди идут в актерство несознательно, незапрограммированно и поэтому не ведают, что там их может поджидать трагедия. Актером управляет третье “я”, неуправляемое эго, которое либо поддерживает, либо издевается изнутри. В этом и отличие актера и неактера: в ком-то сидит черт, а в ком-то — нет. А когда у актера складывается или, наоборот, не складывается, черт начинает вообще вести себя непредсказуемо: он ударяется в загул, разрушение, распад. Вот тут-то и надо включать голову — как пульт управления собой.

Когда я был молодым, мне говорили, что мое время еще не пришло — значит, ты будешь востребован в сорок лет, всему свое время и так далее. Сейчас, когда популярность пришла, я задаю себе вопрос: почему этого не случилось 20 лет назад? Хотя мы меняемся ведь на протяжении жизни. Может, за годы ненужности, непонимания, презрения у меня складки какие-то особенные у глаз появились или излом моих губ поменялся? Не знаю! Может быть, черт, который у меня внутри, кому-то смену сдал?..

Фотография Сухорукова была в базе “Ленфильма” Но какая! Да я эту рожу пивом торговать не пустил бы! Хотя тогда мне казалось, что это может быть любопытным. Не буду ярлыки навешивать, но в актерских отделах ведь женщины сидят, и какие-то лица им нравятся, а какие-то нет. В массовку просился, чтоб хоть какие три рубля заработать, но нет… Был момент, когда я себе сказал: “Вить, ну не нужен ты никому в киношном мире. Давай организуй себя по-другому, не мучь себя”.

Это произошло после одного случая, когда меня забыли на съемочной площадке. 1987 год. В картине про войну мне дали маленький эпизодик — сыграть солдата, который возвращается с фронта. Привезли на объект, а вагон не готов, потому что время действия — зима, и должен быть иней на стеклах и так далее. Я сел в купе. Привезли два фургона солдат для массовки. Я ждал, когда меня позовут на съемки, и задремал. Просыпаюсь около семи утра следующего дня. Солдаты загружаются по фургонам. Спрашиваю, где съемочная группа, и мне говорят, что киношные все давно уехали. Попросил солдат довезти меня до киностудии, чтобы хоть переодеться в гражданское. Переоделся и уехал домой. Звонит ассистент по актерам — назовем ее Люда — и говорит, что съемка не состоялась и теперь приезжать надо в понедельник. Я рассказываю ей, как меня забыли в вагоне. Она переполошилась вся: “Вы уж простите, Витя, и не говорите никому, я вам две ставки заплачу”. А у меня тогда ставка была 13 рублей 80 копеек. Я ответил, что спасибо, конечно, за царский подарок, но работать я не буду. Прихожу в этом месяце в кассу, и мне выдают три рубля, то есть 25% от ставки, потому что камера не была включена. Это порядок такой. Самое смешное заключается в том, что столько лет уже прошло, а мы с этой Людой до сих пор, где бы ни встретились, делаем вид, что не знакомы. Но тогда — именно тогда, в пятницу, — я сам прикрыл дверь в кинематограф. Я сказал: “Простите, я больше не приду и не буду вас беспокоить”. Сказал — и начал организовывать свою театральную жизнь.

Думаю, я достиг бы определенных успехов, но не прошло и двух лет, как мне позвонил Володя Студейников, который тогда работал вторым режиссером на картине Юрия Мамина. Так я совершенно случайно заполучил главную роль в фильме “Бакенбарды”. Сейчас уже можно говорить о том, что на эту роль сначала приглашали Диму Певцова, но он тогда снимался в фильме Глеба Панфилова “Мать”. Потом пригласили суперпопулярного Сережку Колтакова, но что-то снова не пошло. И в конце концов Студейников Мамину и говорит: “Есть у меня один сумасшедший, но он не известный и в кино никогда не снимался”. Меня вызвали, но сначала я категорически отказывался. А потом пришел из уважения к Володе, потому что они же тогда еще отчитывались — карточки заводили о том, что проведена такая-то кинопробная работа. Володька, конечно, старался убедить Мамина в том, что эта роль для меня. А еще меня пропагандировала красавица Катька Месхиева, родная сестра Дмитрия Месхиева, художник по гриму. Она ходила и все время пищала: “Сухоруков — гений, Сухоруков — гений”. Очень они с Володькой хотели, чтобы меня утвердили, и добились своего. Получился прекрасный фильм времен перестройки — фильм-памфлет, фильм-вызов! Я думал, что эту мою работу заметят, но этого не произошло. Мы настолько бурно тогда жили, страна кипела, и людям было не до кино. А сейчас фильм по телевидению почему-то не показывают. Хотя мне было бы интересно узнать мнение зрителей о моей первой по сути работе в кино. Я там был худой, страшный… Ух, красота!

О Павле I: Я никогда не играл таких ролей и даже никогда об этом не мечтал, потому как не думал, что Сухорукову кто-то даст такую роль. Ну, Ленина, может быть, Гитлера, Муссолини, черт возьми, но никак не царя. И вдруг чудо из чудес: Витька Сухоруков — царь! И я всего себя подчинил одной цели — сыграть эту роль. я уже был утвержден на роль Павла режиссером, а исполнительный продюсер и оператор-постановщик (который начинал эту картину) продолжали предлагать свои кандидатуры. Актеров предлагали очень хороших, но для начала надо было забраковать Сухорукова. И я такой натиск выдержал! Были и сплетни, и интриги, и наговоры — такие, что генеральный директор “Ленфильма” подошел ко мне выяснять отношения. Я тогда сказал, что меня все устраивает и эту роль я сделаю! И он пожал мне руку. Эта ситуация вокруг меня держала, как пружина внутри гуттаперчевого мальчика, который должен был сделать такой кульбит, чтобы все рты разинули. Я про Павла I знал только по информации, которую мне дали в школе: он масон, солдафон, самодур... Но дурачка не убивают в спальне, дурачок выгоден! Значит, убили за что-то другое. Я изучил много материала и взял на вооружение главное: его обаяние, совесть и покаяние.

На озвучании “Бандитского Петербурга” Бортко ко мне подошел и сказал: “Странно, Виктор, что я тебя не встретил, когда начинал снимать “Собачье сердце”. На что я ответил: “Странно, Володя. А я ведь был рядом, и карточка моя в актерском отделе имелась в наличии!” Конечно, Толоконников сыграл блестяще. Но он сыграл дворового барбоса — я бы сделал это изящнее и порочнее! Я бы сделал смесь дворняги с болонкой: манерную, визгливую, вертлявую! Такую, какая в бешенстве носится за своим хвостом!..

Я ни у кого и ничего не просил. Я долгое время дружил со Светой Крючковой, был вхож в ее дом. И мне единственному она доверяла нянькать своего первого сына, рыжего красавца Митьку. А мужем Светы был гениальный оператор Юрий Векслер, но мне и в голову не приходило, чтобы попросить их как-то протежировать меня. Я считаю это неприличным.

Сейчас вспоминаются люди из периода срыва. Много у меня было там приятелей, но… Когда я начал новую жизнь (а решение это я принял в конкретный день и час), я обрек себя на категорическое одиночество. Я уже не был нужен трезвым, потому что они считали меня пьяным; я был не нужен пьяным, потому что перестал быть им компанией. Тех, с кем я был там, в “бутылочном” времени, я вспоминаю — и тут же задаю себе вопрос: “А где они?” Их нет.

Я не общаюсь с людьми, которые считают себя полубогами (боюсь сказать “богами”), по той простой причине, что и они вряд ли будут со мной общаться. Я был в другой жизни — и знаю, что такое оказаться за бортом. Я не настолько глуп, чтобы не осознавать то, что всему — хорошему или плохому — приходит конец. И кто его знает, каким будет следующий период жизни. А если он будет неуспешным? И что в этом случае делать с умонастроениями насчет того, что я значимая фигура?.. Олимп — это зыбь.

Я артист маленький, зато хороший. Когда я иду по улице и слышу: "Ой, смотрите, Сухоруков идет" что же тут плохого? Но, честно говоря, иногда интереснее слышать негативное про то, что я делаю. Помню, выступал ведущим в Ледовом дворце. После концерта еду в троллейбусе и слышу, как один пацан, не видя меня, говорит другому: "Ты был в Ледовом?" - "Да, был. Этот лысый, Сухоруков, такую бодягу гнал, музыкантам выступать не давал! Мы в него бутылкой кинули, не попали".

Или такой случай. Ребята открывали видеомагазин и устроили по этому случаю презентацию картины "Брат-2". Поставили лимузин, пулемет "максим", чернокожие танцевали какую-то румбу-юмбу. Я сидел, бритоголовый, в этой машине и раздавал автографы. Проходят две девицы, и одна говорит другой: "Пойдем, посмотрим, может, Данилка Багров приехал". Подобрались сквозь толпу к машине, и одна вдруг воскликнула: "Ой, это лысый урод, пошли отсюда!"

Да, и меня это радует и веселит. Как и возможные слухи о том, что я миллионер, что у меня трехкомнатная квартира и автомобиль. Одна журналистка спросила: "Какой марки у вас мобильный телефон?" Я говорю: "Дисковый". Ей показалось странным, что у меня нет мобильника! Мне нравится сниматься в кино. Кино - это зараза, как алкоголизм, а что такое алкоголизм, я хорошо знаю.

Любимая роль в фильме "Про уродов и людей". Она не давала мне покоя, оставляла без сна. Это как тяжелые роды. Чем они мучительнее, тем дороже дитя. Пересматривая фильм сейчас, я этим мерзавцем любуюсь, - настолько он прекрасен в моем исполнении! Но я считаю, лучше играть придурка, чем быть придурком.

По жизни я нежен, труслив, сентиментален и абсолютно домашний. Не дикий. Не киллер. Если, судя по роли, складывается иное впечатление, значит, я хорошо играю. Думаю, отождествляют меня с моим персонажем и немножко побаиваются, забыв, что я всего лишь актер. Автографы просят, пивком стараются угостить. Иной раз иду - "мерседес" тормозит. "Давай, - говорят, - до дома подбросим".

Когда стрелял по бандюгам из "максима", я оглох там, к чертовой матери! Ведь все было по-настоящему, кроме того, что патроны дали холостые. Но это был дикий восторг! Пока трещал пулемет, я чувствовал себя владыкой мира. Мне казалось, что я вместе с автомобилем и этим "максимом" поднимаюсь в воздух! Вот где страх, вот где ужас! Незабываемое ощущение, что ты сильнее всех, что ты можешь всех и вся!

Америка приятно ошарашила. Чувствовал себя там лучше, чем дома. Ведь я жил в хороших условиях, ел, пил, меня обслуживали. Единственная проблема была, когда в выходные дни шел гулять. Однажды просто ткнул пальцем в карту - а пойду-ка я по этой улице! Ну и попал в "черный" квартал. Бог ты мой, я еле выкарабкался оттуда!

В Чикаго я своими глазами наблюдал наглость черных и растерянность белых. Кто-то прочтет и скажет: расист! А какой же я расист, это просто мои наблюдения. Мне прислали из Америки газету, где какой-то американец с Брайтон-бич написал, что я не знаю Америки, что этого не может быть, поскольку такого в Америке не может быть никогда. Не хочу я с ним спорить! Он там живет постоянно и не знает ничего подобного - а я лишь месяц прожил и то столкнулся с такими вещами, что "мама, не горюй"! Когда сам полицейский деликатно меня предупреждал: вы туда не ходите, будет плохо! Ну, было же? Было! Видел, как машины с черными едут на красный свет, не притормаживая перед светофором. Но в целом Америка мне понравилась.

Хотелось бы поработать в Голливуде. Конечно! Но если мне скажут: учи английский, я отвечу - идите вы со своим Голливудом! Чем сильна Америка? Она не брезгует ничем! Она берет от мира все, что ей нужно. Там делают все, чтобы люди на бытовом уровне ни о чем не задумывались. Хотя, конечно, культуры, просвещения в Америке маловато. Ни музеев, ни выставок, в Чикаго всего один театрик. У них нет праздника, ярмарочности, нет куража в жизни, карусельности, маскарада в хорошем смысле. Они не умеют по-человечески озоровать! У них все правильно, все "хау а ю?" да "хау а ю?" Хотя им до лампочки ваши дела!

Я могу любить до истерики, а потом все разрушить к чертовой матери. В коммунизм верил. Верил... Не только его не построили - страну потеряли! Сегодня самая страшная проблема - Наркомания. Эта штука посильнее СПИДа и оргпреступности. Я "завяжу" с криминальным жанром. И со всякого рода интервью, возможно, тоже. А то один народный артист даже сказал мне: "Ты уже совершенно не владеешь собой, и потому тебе пора кончать давать интервью". Я ему пообещал, что сменю пластинку. В конце концов, слишком много разговаривать вредно. Я, конечно, говорун, болтун, люблю пофантазировать, пофилософствовать, пообщаться.

Когда обокрали мою квартиру, меня больше всего оскорбили и расстроили не утрата вещей, не разруха, которую воры оставили после себя. А то, что они пришли без спроса, обобрали меня и ушли. И вот эта грязь, вот эта нечистоплотность покоробила! Я не жалел о вещах. Я только тер щеткой и тряпкой все те предметы, к которым, как мне казалось, прикасались руки этих неизвестных мне типов.

Я сегодня столкнулся с одной интересной вещью. Все говорят: Сухоруков - звезда. Предлагают работу. Только заявляют: денег у нас нет. Какой-то щипаческий подход! Я человек аполитичный, но часто задаю себе вопрос: может ли называться государством государство, где людям не платят зарплату? Не премию, не надбавку, а зарплату! Тем более годами. Этого я не понимаю! Даже в самые страшные, самые дремучие времена были какие-то карточки продовольственные, талоны и прочее. Но сегодня даже этого нет. И это для меня самое большое потрясение.

Себя уважать надо! И ценить то, что имеешь. Есть хорошие слова в пьесе Михаила Рощина "Старый Новый год": "А что у тебя есть?" - "А что надо, то и есть". - "А что надо?" - "А что есть, то и надо". Это, конечно, тоже от бедности, но я хочу сказать: самое главное - чувство собственного достоинства!

Нынче Сухоруков нарасхват. Только закончил сниматься в дебютной картине Валерия Рожнова “Ночной продавец”. В ближайших планах стоят фильм о Маринеско и картина “Сатисфакция”. Удивительно, но во втором фильме Сухорукову досталась роль Бенкердорфа, начальника тайной полиции при императоре Николае I — сыне Павла I. Такая мистическая связь. Кроме того, Виктор приглашен в качестве члена жюри на фестиваль “Окно в Европу” в Выборге. Всем “пятерок” наставлю! — смеется Виктор. — Смотреть кино на халяву и не ставить “пятерки” — это не по-божески.

Категория: О кино, музыке, здоровье, технике, интересных фактах. | Добавил: fonogramshik (2006-12-22)
Просмотров: 1415 | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Категории раздела
Околорыночное. [1]
Статьи о городе [40]
О кино, музыке, здоровье, технике, интересных фактах. [45]
Треки для туризма. [4]
Расписание транспорта. [22]
Заметки путешественника. [4]
О природе. [15]
О Краснодарском крае. [29]

Мини-чат

Наш опрос
Что вам больше всего нравится на сайтах?
Всего ответов: 168

Статистика

На проводе всего: 1
Прохожих: 1
Пользователей: 0

Форма входа

Поиск

Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz

  •  
    Copyright MyCorp © 2024